1. В следующем далее отделе (до 13-го ст.) ев. Лука держится евангелия Матфея или того источника, который был близок к этому евангелию (ср. Матф. X, 17—33). — Берегитесь закваски фарисейской — см. Матф. ХVI, 6. — Которая есть лицемерие, — т.е. берегитесь потому, что эта закваска, проникающая всю натуру фарисея, есть лицемерие (ср. Матф. VI, 2).
2. В чем связь речи с предыдущим стихом? Несомненно, Господь указывает теперь на бесполезность лицемерия: все равно истина со временем непременно выйдет наружу (см. Матф. X, 26—27).
3. Некоторые толкуют это в приложении к проповеди апостолов, сначала прикрывающейся, а потом, с победою христианства, возвещаемой открыто. Но проще и естественнее видеть здесь продолжение речи о бесполезности лицемерия: как ни скрывает лицемер свое душевное состояние, оно в конце концов все же обнаружится явно для всех. — Во свете,— т.е. при дневном свете.
4—7. (См. Матф. X, 28—31). До сих пор Господь говорил о лицемерах, теперь же обращается к друзьям Своим. От них Он ждет не лицемерной преданности, а открытого и честного, безбоязненного служения.
8—9. (См. Матф. X, 32—33). Господь здесь убеждает учеников к твердому исповеданию своей веры и указывает на ожидающую их за то награду. — Пред ангелами Божиими. Ев. Лука говорит об ангелах как о слугах, окружающих престол Небесного Царя. Ев. Матфей — прямо об Отце Небесном, пред Коим Христос признает Своими верных Его исповедников.
10. (См. Матф. XII, 32). От исповедников Христа речь переходит к неверующим во Христа, которые будут говорить против Сына Человеческого, а от этих — к хулителям Святого Духа.
11—12. По ев. Луке хулителями Духа Святого должны быть признаны начальства и власти, которые не будут признавать учеников Христовых посланниками Божиими, говорящими под действием Св. Духа (см. Матф. X, 17—20).
13—14. Это замечательное событие отмечает только один ев. Лука. Кто-то из слушателей Христа — во всяком случае не ученик Христа, потому что ученик едва ли отважился бы приступить пред лицом народа с подобным вопросом ко Христу — кто-то, очевидно, занятый чрезвычайно своим делом, перебил Христа вопросом или просьбою: Учитель! Скажи брату... Очевидно, что брать его неправильно присвоил себе все наследство после отца, и он желал, чтобы Великий Учитель народный вступился за него: быть может — думал он — брат послушает Учителя... Но Господь коротко ответил ему, что Он не поставлен на дело разделения имуществ. «Человек»! (так следует перевести здесь обращение Христа (άνθρωπε). Кто поставил... Господь называет обратившегося к Нему «человеком» — название, показывающее некоторое неодобрение самой просьбы (ср. Рим. II, 1; IX, 20). Затем Господь явно отстраняется от участия в делах чисто гражданского характера. Он пришел для того, чтобы возвещать Евангелие, и раз Евангелие утвердится в сердцах людей, оно само уже преобразует и изменит весь строй общественной жизни. На основании Евангелия могло развиться вполне справедливое христианское законодательство — обновление внутреннее должно было повести и к обновлению внешнему, гражданскому (см. об этом брош. Розанова Н. П. Социально-экономическая жизнь и Евангелие стр. 1—5).
15. Господь указывает на то, что побуждением к высказанной «человеком» просьбы было любостяжание — жадность, и при этом убеждает бояться этого чувства. — Ибо жизнь. Какая жизнь? Обыкновенная физическая жизнь, или жизнь, вечная? Из 20-го стиха видно, что здесь может разуметься только первая — простое существование, продолжительность которого не зависит от того, сколько кто сумел накопить себе богатства: Бог неожиданно полагает конец жизни человека богатого и продолжает лета бедняка.
16—21. Притча о безумном богаче как нельзя лучше подтверждает собою мысль 15-го стиха — о ненадежности богатства для удлинения человеческой жизни. — Некуда мне собрать плодов моих. У богача на виду были, конечно, тысячи нуждающихся, которым бы он и должен быль отдать избыток урожая, но он как будто совершенно не считает себя обязанным помогать ближним и думает только о себе, чтобы ему-то быть спокойным за будущее, когда быть может не будет урожая. — Скажу душе моей. Душа здесь берется как «седалище чувствований»: она будет чувствовать удовольствие, которое даст человеку богатство (душа — по греч. ψυχή — это именно низшая сторона душевной жизни в отличие от πνευμα — высшей стороны этой жизни). — Бог сказал ему. Когда и как — не сказано: эти недомолвки вообще свойственны притче (Феофилакт). — Потребуют — опять не сказано: кто. Можно, конечно, здесь видеть ангелов — «ангелов смерти, которые исторгнуть душу сопротивляющегося животолюбца» (Феофилакт. Ср. Лук. XVI, 22). — В Бога богатеет (εις Θεόν πλουυων) — это не значит: собирать богатство для того, чтобы употреблять его во славу Божию, потому что в таком случае было бы удержано предыдущее выражение: собирает сокровища (θησαυρίζειν) и противоположение заключалось бы только в различии целей обогащения, тогда как несомненно Господь противополагает обогащение вообще полному равнодушию к собиранию имения. Не может здесь быть и речи о собирании неветшающих богатств — благ мессианского царства, потому что это все же будет накоплением сокровищ «для себя», хотя это — сокровища другого рода... Поэтому ничего не остается как принять толкование В. Вейса, по которому «богатеть в Бога» — значит: быть богатым благами, которые Сам Бог признает за блага (ср. выражение ст. 31-го: наипаче ищите царствия Божия).
24—31. Изречения эти, в которых раскрываются мысли притчи о безумном богаче, в ев. Матфея помещены в нагорной беседе (см. Матф. VI, 25—33). — И не беспокойтесь (ст. 29 μή μετεωρίζεσθε) — правильнее «не заноситесь слишком» в своих требованиях, предъявляемых к жизни вообще.
32—34. Не бойся малое стадо... Эти слова находятся только у ев. Луки. Здесь Господь дает уверение Своим ученикам в том, что их стремление к царству Божию (ст. 31) достигнет своей цели. А они и могли бояться именно того, что им, пожалуй, не придется войти в это Царство, потому что они во всяком случае представляли собою только крайне маленький кружок (малое стадо), тогда как в Ветхом Завете, по общему тогдашнему представлению, царство Мессии было предназначено народу избранному в его целом. «Что же в самом деле представляем мы собою»? — могли думать апостолы. — «Что же это за «царство» будет, в котором будем только мы с немногими другими последователями Христовыми»? Но Господь рассеивает все их сомнение указанием на «благоволение» Божие: царство пред вами откроется (ср. XXII, 29 и сл.) — конечно славное небесное царство Мессии. — Продавайте имения... Эта цель так важна, что вы для нее должны жертвовать своим земным достоянием. Это уже, конечно, относится не к одним апостолам, а и ко всем последователям Христовым (см. Матф. VI, 19—21). — Приготовляйте себе. Другим вы отдадите свои земные стяжания, но позаботьтесь я о себе — старайтесь приобрести себе небесное сокровище, т. е. вход в славное царство Христово. Однако нельзя думать, что это будет достигнуто одним раздаянием своего имения бедным или одною милостынею: милостыня, раздача своего имения только освободит человека от препятствия, каким является богатство для человека, который стремится к приобретению царства небесного, но кроме этого ищущий такого царства должен приложить все свои силы к достижению поставленной им для себя цели. — Влагалища не ветшающие, т.е такие хранилища небесных сокровищ, которые никогда не изнашиваются и из которых ничто не просыпается.
35—40. С речью о будущем славном царстве Мессии тесно связана и речь, где Христос убеждает апостолов быть особенно бдительными в ожидании открытия этого царства. — Да будут чресла... т. е. будьте в полной готовности встретить грядущего Мессию. Слугам приходилось быстро ходить, прислуживая господину, и потому они должны были подпоясывать свою одежду, чтобы она не путалась у них в ногах. Точно также, встречая ночью своего господина, они должны были держать в руках светильники. Господин изображается идущим с брака — не с своего, а просто с чьей то свадьбы. —Блаженны рабы те... Этим приточным изречением Господь хочет указать на несомненность праведного воздаяния, какое получат при открытии славного царства Мессии все верные Его слуги: господин сам таким рабам окажет столько же внимания, сколько и они ему – так и Мессия достойно вознаградит бодрствующих Своих рабов. – Во вторую стражу – в третью стражу. В первую стражу, т.е. в начале ночи несколько рабов могли и так не спать, убирая кое что по дому. Но не спать во вторую и третью стражу – это значило уже бодрствовать намеренно. (Здесь ев. Лука держится древнего иудейского деления ночи на три части ли стражи. Марк в XIII, 35 держится позднейшего, римского, деления ночи на четыре стражи). – Вы знаете, что если бы ведал… См. Матф. XXIV, 43 и 44.
41—48. О вопросе ап. Петра сообщает только один ев. Лука. Петр недоумевает относительно притчи о рабах, ожидающих господина – к одним ли апостолам она относится или же ко всем верующим. В ответ Петру Господь говорит притчу, которая у Матфея приведена в гл. ХХIV ст. 45—51. Если же у Матфея упоминается о «рабе», а здесь о «домоправителе», то, очевидно, это не противоречие, так как на востоке домоправители большею частью брались из рабов. Затем в 46-м стихе Лука говорит, что участь раба будет такая, какую имеют вообще люди неверные, а ев. Матфей (51 ст.) вместо выражения неверные употребляет выражение «лицемеры». — Ст. 47—48 представляют собою дополнение, сделанное ев. Лукою. Раб, знавший все, чего желает его господин, и все же не приготовивший что нужно, будет наказан тяжко. Не знавший же воли господина будет не так наказан в случае не исполнения этой воли, но все будет наказан зато, что сделал достойное наказания (а что именно — Господь не говорит). — И от всякого, кому дано много... объясн. см. Матф. XXV, 14 и сл. Сумма денег не должна лежать праздно у того, кому дается: она дана, очевидно, для увеличения ее посредством торговых операций и потому при возвращении ее давшему нужно будет отдать вместе нею и прирост к ней. В переносном смысле здесь, конечно, имеются в виду те последователи Христа, которые получили какие либо особые духовные или внешние преимущества, какими они должны служить на возращение Церкви (Ефес. IV, 11—13).
49—53. Господь только что сказал, что Его верным служителям необходимо непрестанно бодрствовать. Это увещание Он теперь обосновывает указанием на действие, какое должно повести за собою Его явление в человечестве: с пришествием Его должно наступить время трудной борьбы, которая произойдет между людьми при решении вопроса, стать ли им на сторону Христа или идти против Него. — Огонь пришел Я низвесть на землю. Под этим огнем нельзя понимать Св. Духа (древнее церковное толкование), ни Слово Божие с его очищающею силою, ни огонь преследований, испытывающий верующих, ни воспламененность Духа, появившуюся в некоторых людях под действием Христова учения, ни изображаемые далее (51 и сл.) раздор как всепожирающий элемент. Во всех этих толкованиях не принимается достаточно во внимание самое существо огня, а против последнего толкования говорит то обстоятельство, что раздоры дальше представляются не как пожирающие, а как разделяющие людей. Существо же огня состоит в том, что он разрушает вещи и истребляет все, что может быть истреблено, а неистребимое, не поддающееся его разрушительному действию очищает от всяких к нему приставших примесей. Определяя ближе значение огня, как он понимается здесь, мы должны видеть в нем духовную силу, которая разрушает настоящий строй мира, уничтожает в нем все тленное и противобожественное и этим очищает сущность этого мира и преображает его в новый, способный к вечному сущеставованию. — И как желал бы, чтобы он уже возгорелся — точнее: и как сильно желаю Я… (καί τί θέλω). — Крещением должен Я крестишься. Огонь этот возгорится тогда только, когда Христос совершит Свое служение, для которого Он пришел на землю... Здесь, конечно, разумеется крещение посредством страданий, так сказать погружение (βάπτισμα) в страдания (ср. Марк. X, 38). — И как Я томлюсь… Томиться (συνέχεσθαι) это значит иметь в душе постоянное беспокойство, тоску (ср. XXI, 25; 2 Кор. II, 4). Здесь выражает Христос чисто человеческое чувство подавленности духа при мысли о предстоящих страданиях (ср. Иоан. XII, 27; Матф. XXVI, 37). — Если таким образом Христос говорит, что Он пришел «бросить» (по русски: «низвести» — выражение более слабое) на землю огонь и желает, чтобы этот огонь уже зажегся, а потом продолжает, что Ему нужно креститься страданием, мысль о котором приводит Его душу в томление, то этим самым Он дает понять не только то, что Его страдание будет предшествовать возжение того огня, но также и то, что оно необходимо для этого, что без Его страданий огонь не возгорится. Отсюда можно вывести такое заключение, что под огнем, который возгорится только после Его страданий и смерти, Господь разумел проповедь о кресте, которая для погибающих явилась соблазном, а спасаемых силою Божией (I Кор. I, 18), которая должна была действительно как огонь очистить мир от всего греховного. Пламя этой проповеди будет гореть до тех пор, когда грешники не будут окончательно попалены в последнем огне суда Божия и когда появится новое небо и новая земля, в которых обитает правда (2 Петр. III, 7, 12 и сл.). — Как Христос чрез крещение, которое Он принял при самом выступлении Своем на мессианское служение, принял на Себя вину всего человечества, так в крещении страданиями Он понес на Себе ответственность за эту вину и восстановил человечество в его праведности, так как усвояя себе верою Его заслуги мы действительно становимся праведными пред Богом... В этом и состоит причинная связь между страданиями и смертью Христа с одной стороны и возжением огня с другой. — Чтобы объяснить эту образную речь, Господь далее (51 и сл.) говорит ученикам, что Он пришел на землю не мир принести, а разделение. Объясн. см. Матф. X, 34—36, где это изречение имеет значение увещания учеников к самому крайнему самоотвержению, тогда как здесь оно приведено как содержащее в себе увещание к бодрствованию в виду ожидаемого пришествия Христа для открытия Его царства.
54—59. Причина тех раздоров, о возникновении которых только что предсказал Христос, если принять прежде всего во внимание слушателей Христа — иудеев, лежала в самом народе иудейском. Этот народ не хотел признать, что с пришествием Христа наступило столь долгожданное мессианское время. Поэтому то Господь и упрекает народ в этом нежелании понять великий смысл совершающихся пред ним событий — дел Христовых. Христос обличает народ теми же словами, с какими Он некогда обратился к фарисеям (см. Матф. XVI, 1— 4). — Тучу... с запада — след. с Средиземного моря, тучу, полную влаги. — Лицемеры. Так по всей справедливости должно было назвать народ, потому что здравый смысл народ еще не утратил — он только не хотел вникнуть в значение того, что совершал пред его глазами Христос. — Зачем же и вы по самим себе не судите... Здесь сила мысли заключается в слове αφ εαυτων, не точно переведенном в русск. тексте выражением «по самим себе». Господь упрекает народ в том, что он не хочет в смысле знамений времени, им переживаемого, разобраться самостоятельно, сам по себе, не руководясь вредными внушениями фарисеев. — Когда ты идешь... Мысль о необходимости воспользоваться совершающимися ныне знамениями времени Господь подкрепляет здесь притчею, содержание которой взято из обыденной жизни. Хорошо поступает тот, кто, не доводя дело до судебного разбирательства, спешит помириться с противником своим или заимодавцем, потому что суд не помилует неплатящего должника и отдаст его истязателю (πράκτωρ), на обязанности которого у греков лежало взыскание всяких долгов. Так и слушателям Своим Господь советует этою притчею сделать поскорее то, что требуется от них настоящим положением вещей, т.е. принести поскорее покаяние в своем упорстве, с каким они доселе не хотели признать во Христе Богопосланного Мессию и этим избавиться от угрожающего им суда Божия (такое же наставление находится и у Матфея V, 25—26, но здесь оно боле на мест, чем там). — Впрочем Господь предоставляет самому народу сделать приложение к себе этой притчи. Сделать же это было нетрудно, потому что время, в какое жил этот народ, действительно было похоже на деловые отношения между должником и кредитором. Уже Иоанн Креститель проповедовал покаяние и предвозвещал пришествие Господа на суд, а потом Христос Сам засвидетельствовал о Себе пред народом как об Искупителе от греха и внушал мысль о строгой ответственности, какой подвергнутся все непокорные Его увещаниям. Если народ теперь пренебрегает всеми предлагаемыми ему средствами для того, чтобы освободиться от своей вины пред Богом, то и с ним Бог поступит как с приточным должником.