123456◦7◦891011121314151617
18192021222324252627282930

Назад 7 июня/20июня Далее

IIIIIIIVV◦VI◦VIIVIIIIXXXIXII


 

Жития святых

Поиск


По свт. Димитрию Ростовскому:


Сщмч. Маркеллина, папы Римского, и мчч. Клавдия, Кирина и Антонина;


Сщмч. Маркелла, папы Римского, мчч. Сисиния и Кириака диаконов, Смарагда, Ларгия, Апрониана, Сатурнина, Папия и Мавра воинов и Крискентиана, мцц. Прискиллы, Лукины и Артемии царевны;


Мцц. Калерии (Валерии), Кириакии и Марии в Кесарии Палестинской.


Новомученики и исповедники российские:


Сщмч. Андроника, архиеп. Пермского;


Собор Ивановских святых.

   

Мученики, исповедники и подвижники благочестия Ивановские и Кинешемские

Священник села Каменки Юрьевецкого района Николай Аполов был настоятелем храма Рождества Христова и законоучителем в школе. Среди крестьян пользовался известностью не только как достойный священник, но и как врач, успешно лечивший глазные болезни.

Во время гонения в начале двадцатых годов двое деревенских безбожников пытались застрелить о. Николая, но народ вступился и не дал убить пастыря. Тогда в следующий раз они пришли в большем числе, вооруженные винтовками и кольями, и арестовали его.

Вместе с о. Николаем были арестованы два священника, одного звали Михаил, фамилия другого - Виноградов и два диакона, фамилия одного из них - Златоустовский. Все они скончались в заключении.

Священник Николай служил в селе Васильевском Шуйского района; в начале двадцатых годов арестован, скончался в заключении.

Священник Михаил Никольский служил в селе Георгиевском Ивановской области. В 1929 году его пришли арестовывать, жена сказала ему:

- Подожди, я тебе хлеба и белья положу. Сотрудники ГПУ не позволили:

- Не надо, завтра в сельсовет принесешь.

Утром, когда она пришла, ей ответили, что о. Михаила увезли в Кинешемскую тюрьму. Матушка поехала в Кинешму, там ей сказали: такого нет. Только через много лет родственникам о. Михаила удалось добиться от властей ответа, что он расстрелян.

Священник Александр Соболевский служил в селе Меховицы Савинского района. Был высокодуховным человеком и прекрасным проповедником. В конце тридцатых годов о. Александр был арестован и скончался в заключении. Незадолго перед его арестом всю его семью, девять человек, выселили из дома, а старшему сыну, который работал бухгалтером, велели или оставить работу, или не общаться с родителями и жить от них отдельно. Он поселился отдельно, но родителей не оставлял, посещая их ночью тайком.

Священник Иоанн Славницкий служил в селе Кузнецы Шуйского района; в конце тридцатых годов арестован и расстрелян.

Священник Константин служил в селе Афанасьево Шуйского района; в конце тридцатых годов был арестован и, по всей вероятности, сразу же после ареста расстрелян.

Псаломщик Николай Алексеевич Касаткин родился в 1874 году в селе Осовец Покровского уезда Владимирской губернии. До 1929 года служил псаломщиком в храме села Палех. В январе 1931 года был арестован и приговорен к двум годам ссылки в Казахстан, где и скончался.

Иоанн Михайлович Блинов родился в 1874 году в селе Красном Владимирской губернии (ныне Палехский район Ивановской области), служил псаломщиком в храме родного села. В январе 1931 года он был арестован и сослан на три года в Казахстан, где и скончался.

Александр Бобков был певчим в одном из храмов города Шуи. В тридцатых годах он был арестован и почти сразу же после ареста расстрелян.

Священник Александр Архангельский служил в селе Васильевском, в тридцатых годах арестован, скончался в заключении.

Священник Василий служил в Никольской церкви села Красного Шуйского района; арестован и скончался в заключении. После его ареста в храме служил о. Александр; в тридцатых годах он был арестован, скончался в заключении.

Священник Иоанн Михайлович Аристов служил в храме села Макатовского Вичужского района. Он был арестован в 1933 году и приговорен по 58 статье к десяти годам заключения. Отец Иоанн скончался в исправительно-трудовом лагере в Сибири. Вместе с ним была арестована его жена Варвара Николаевна Аристова и приговорена к трем годам заключения, которое отбывала в Карагандинских лагерях.

Священник Арсений Сарапкин до революции учительствовал, после революции был рукоположен в сан священника и служил в селах Подолино и Матушкино Ивановской области.

Во время гонений двадцатых годов власти, изыскивая способы расправы со священником, потребовали от него сдать хлеб, зная, что взять тому неоткуда. Отец Арсений был осужден на пять лет.

После возвращения из заключения его снова хотели арестовать, но он ушел в лес. Встретила представителей властей жена о. Арсения и сказала: "Ах вы, коты кровожадные". За эти слова ее осудили на пять месяцев заключения. Отца Арсения тогда не арестовали.

Он стал служить в храме села Афанасьевское. Однажды, подходя к дому, священник увидел, что ему навстречу идут двое военных. Отец Арсений понял, что это арест и отказался с ними идти. Сочтя неудобным арестовывать священника посреди села, сотрудники НКВД ушли. Он был арестован через несколько дней.

Первое время о. Арсения держали в местной тюрьме, и родственники пытались передать ему продукты, но тюремщик передачу не взял, сказав, что такого в тюрьме нет. Уже собираясь уходить, они вышли на улицу и вдруг услышали голос о. Арсения, который убеждал их, что он здесь и просил не уходить. Они вернулись и оставили передачу, хотя тюремщик по-прежнему говорил им, что о. Арсения в тюрьме нет.

Вскоре о. Арсений был расстрелян.

Священник Василий Сперанский служил в селе Сакулино; в конце тридцатых годов арестован, скончался в заключении.

Священник Иоанн Смирнов служил в селе Майдаково. Был ревностным исполнителем церковного устава. Утреннюю службу начинал неизменно в четыре часа утра. Ему, бывало, скажут: "Народ еще не собрался", а он ответит:

- Я не для народа служу, а для Бога. Кому надо, тот придет. И делаю я это не сам собой, а как положено.

Отца Иоанна арестовали во второй половине тридцатых годов и приговорили к заключению; когда срок заключения подошел к концу, его не отпустили, приговорили к смерти и расстреляли.

Вместе с ним была арестована раба Божия Таисия. Во время ареста безбожники надели на нее церковные ризы, дали в руки крест и с насмешками повели к тюремной машине. Скончалась она в заключении.

Священник Евгений Широкогоров родился в шестидесятых годах XIX столетия. Служил в селе Крутцы Палехского района.

Однажды к нему приехал о. Леонид, священник села Красного Палехского района и сказал:

- Отец Евгений, в нынешнем году будет большая перемена: ставится вопрос о переходе на новый стиль.

Отец Евгений ответил:

- Это для вас вопрос, а для меня это не вопрос, буду придерживаться того, что есть.

Отец Леонид стал обновленцем. Отец Евгений в 1937 году, несмотря на преклонный возраст, был арестован, увезен в Иваново и расстрелян.

Священник Александр Вексин и диакон Павел. Александр Иванович Вексин с раннего детства служил Господу в храме - сначала мальчиком ходил со свечой, потом стал алтарником, псаломщиком, был рукоположен в сан диакона и священника; преподавал Закон Божий до тех пор, пока это было возможно. Отличался необыкновенным смирением. Никогда никого не осуждал, приходящих наставлял в духе кроткого перенесения скорбей, в чем сам был примером.

Служили о. Александр и диакон Павел в селе Тезино (ныне город Вичуга Ивановской области) в храме святых апостолов Петра и Павла. В конце тридцатых годов они были арестованы. В следственной тюрьме на допросах о. Александру по волоску выдернули бороду. Отец Александр скончался 1 декабря 1939 года в Ивдельлаге Ека-теринбургской области. Диакон Павел скончался в заключении.

Священник Иоанн Красовский и диакон Николай Сахаров служили в Никольском храме села Яковлевского Костромской губернии (ныне город Приволжск Ивановской области). В тридцатых годах арестованы, скончались в заключении.

Священник Иоанн Вознесенский служил в селе Андреевском Приволжского района; во второй половине тридцатых годов арестован и расстрелян.

Протоиерей Сергий Архангельский родился в городе Шуе Владимирской губернии. После окончания Духовной академии служил во Владимирском храме города Иваново-Возне- сенска. В 1930 году о. Сергий был арестован и выслан. И безвозвратно.

Священник Геннадий Крутиков служил в селе Песцово. В 1930 году арестован, из заключения не вернулся.

Священник Василий Павлович Алеев родился в селе Моршово. По окончании Санкт-Петербургской Духовной академии служил в эстонском городе Юрьеве. Во время революции переехал на родину и стал служить в Иваново-Вознесенске. В начале тридцатых годов уехал в город Кирсанов Тамбовской области, где служил до 1937 года, когда был арестован; из заключения не вернулся.

Протодиакон Иоанн Александрович Нечаев родился в 1887 году. Когда ему исполнилось семнадцать лет, скончался отец, и Иван остался за кормильца и старшего в семье, где было еще шесть детей и больная мать, и ему пришлось много работать, чтобы прокормить семью. Только подняв на ноги своих братьев и сестер, Иван Александрович женился и вскоре был рукоположен в сан диакона. Первое время он служил в монастыре неподалеку от города Галича. В 1933 году он был переведен в храм села Углец. Его неоднократно вызывали в ГПУ и, угрожая расправой, требовали, чтобы он отрекся от веры, но он эти предложения отверг. В 1937 году протодиакон Иоанн Нечаев был арестован и приговорен по 58 статье к десяти годам заключения. Он был отправлен в сибирские лагеря и здесь скончался.

Священник Андрей Николаевич Ардентов служил в Успенском и Троицком соборах города Кинешмы. В 1937 году он был арестован и приговорен к десяти годам заключения. Умер в лагере.

Священник Николай Михайлович Дымов родился в 1885 году. Окончил Псковскую Духовную семинарию. Сначала служил в селе неподалеку от Пскова, затем переехал в Иваново и служил в Преображенском соборе. В 1929 году был арестован. Отцу Николаю предложили снять сан, но он отказался и был приговорен к пяти годам заключения. По возвращении из заключения служил в селе Лежнево. Весной 1937 года о. Николай был арестован и 27 июня того же года приговорен к пяти годам заключения. Он был отправлен в магаданские лагеря, где вскоре скончался.

Александра Федоровна Кочкова родилась в 1881 году в деревне Никоново (ныне Палехский район Ивановской области); была арестована в 1937 году как жена диакона и 1 октября 1937 года расстреляна в городе Иваново; сам диакон скончался до наступления гонений.

Священник Николай Сергеевич Житников родился в 1884 году в городе Переяславле-Залесском Владимирской губернии. В 1912 году был рукоположен в сан священника к церкви села Толпыгино Середского уезда, где прослужил до 1919 года. С 1922 года служил в Сретенском храме города Кинешмы и был благочинным церквей города.

Отец Николай был в дружбе со многими духовными людьми - Патриархом Тихоном, епископом Кинешемским Василием, старицей Марфой Лаврентьевной, особенно же с блаженным Максимом Ивановичем, свидетелем праведной кончины которого он стал.

В 1929 году о. Николай был арестован. На вопрос следователя, как он думает, почему его арестовали, священник ответил:

- Причин моего ареста я объяснить не могу. О том, что высланный ОГПУ епископ Василий благословил своих последователей посещать только один храм, в котором служу я, - мне неизвестно. Епископ Василий мне ничего не говорил об этом, хотя я с ним и виделся. Его последователи и члены кружков ревнителей православия также ничего мне не говорили. Прихожане Знаменской церкви, в которой служил епископ Василий, ходят ко мне в храм на богослужения, а также и во время служения второго священника нашего храма.

В другой раз о. Николай был арестован в 1937 году и, по-видимому, тогда же был расстрелян в городе Иваново.

Священник Константин Васильевич Разумов родился в 1869 году в селе Головинском Буйского уезда Костромской губернии. С 1890 по 1895 год служил псаломщиком, в 1895 году был рукоположен во диакона, а в 1904 году в сан священника к Успенскому монастырю города Кинешмы. Здесь он служил до самого закрытия монастыря в 1924 году, а после его закрытия - в кинешемском соборе. В двадцатых годах ГПУ арестовывало его несколько раз; при аресте в 1929 году следователь спрашивал - за что арестовывали его раньше. Отец Константин отвечал:

- Причины своих арестов объясняю тем, что имею авторитет среди верующих людей, пользуюсь их вниманием, любовью и признанием, а также известен и за пределами Кинешемского уезда. Будучи священником Успенского монастыря, я был духовным отцом многочисленных паломников, посещавших монастырь. Приписываемые мне обвинения в руководстве нелегальными женскими кружками категорически отрицаю. Правда, я посещал дома рабочих фабрики "Демьяна Бедного", но как своих прихожан. Служил я и в моленной в деревне Цибиха, находящейся в частном доме, но эта моленная была зарегистрирована в административном отделе.

Что касается моего знакомства и связей с епископом Николаем Голубевым, то я у него в селе Ширяево не бывал и в переписке с ним не состоял. Состою в подчинении у митрополита Сергия, и все его указы моими прихожанами принимались и принимаются без возражений.

Отец Константин был приговорен тогда к трем годам ссылки в Северный край. Вернувшись в Кинешму в 1933 году, он поселился в доме своих прихожан; в комнате, где он жил, была устроена церковка, и там он служил скрытно от всех. Время от времени посещал своих духовных детей, живших в Вичуге и около Палеха. Эти его посещения стали известны НКВД. Через сеть осведомителей районные отделы НКВД методично собирали сведения о жителях, в первую очередь о тех, кто должен был подвергнуться уничтожению: священнослу- жителях, выходцах из дворянского и купеческого сословия, зажиточных крестьянах и активных православных мирян. В начале декабря 1935 года начальник Палехского районного отделения НКВД писал в Иваново: "По материалам проработки группы церковников проходит священник Разумов, просьба принять меры к установлению места жительства, а также собрать материалы его антисоветской деятельности". 20 февраля 1936 года священник Константин Разумов был арестован. Вместе с ним были арестованы священник Иоанн Румянцев1 и Елизавета Румянцева2, Анна Серова3 и другие, всего семь человек. Их привезли в Кинешемскую тюрьму; когда-то здесь был монастырь, где о. Константин был священником. Неописуемо и трудно представимо чувство человека, священника, который после долгих лет служения на месте святом видит здесь мерзость запустения. Допросы начались сразу же после ареста. У следователя не было ничего для обвинения священника. Были материалы прошлого "дела", следователь знал, что о. Константин знаком с находящимся в концлагере епископом Василием Преображенским, была переписка, которую изъяли при обыске. Остальное следовать предполагал услышать от самого священника. Он спросил, признает ли себя о. Константин виновным в антисоветской агитации. Священник обвинение отверг.

- Вы арестованы за контрреволюционную деятельность, дайте показания, - потребовал следователь.

- Контрреволюционной работы я не вел и виновным себя не признаю, - ответил священник. - Вы являетесь последователем ссыльного епископа Василия Преображенского и руководили контрреволюционной группой, существовавшей в поселке при фабрике имени "Демьяна Бедного" - дайте об этом показания.

При этой фабрике был приход о. Константина до его ареста в 1929 году. Но священник знал: как только он согласится со следователем, тот перепишет обвинение 1929 года в новое "дело". Отец Константин ответил:

- Я руководил общиной в поселке при фабрике до 1929 года, так как только до этого времени я служил в молитвенном здании. Мне известно, что существуют нелегальные группы последователей епископа Василия Преобра- женского, но я к ним никакого отношения не имел, их возглавлял сам епископ.

- Назовите по именам участников групп.

- Этого я не знаю, так как от их деятельности был далек.

- А тогда откуда же вы знаете о существовании этих групп?

- Слышал об этом, но от кого именно - не помню.

- Вы говорите неправду, вы сами до самого последнего времени возглавляли эти группы.

- Нет, это я отрицаю.

- Но вы устраивали в своем доме нелегальные сборища.

- Сборищ в своем доме я не устраивал.

- А тогда для чего же вы в своем доме содержали специально оборудованную домашнюю церковь?

- Для своих личных потребностей.

Следователь перешел к допросу о знакомых:

- В вашей квартире изъят пакет из города Каргополя от Розова. Скажите, кто такой Розов?

- Леонид Розов - протодиакон и мой близкий знакомый. Он был арестован в начале 1936 года в городе Шуе. Я узнал, что он отправлен в ссылку, и написал ему. В ответ он сообщил, что оказался в тяжелом материальном положении. И тогда я стал посылать ему деньги.

- При обыске в вашей квартире изъято несколько пакетов из города Кашина от Кулачковой. Скажите, кто такая Кулачкова?

- Анна Кулачкова - это игумения Кашинского женского монастыря.

- Откуда вы ее знаете?

- Я познакомился с ней в ссылке в 1930 году в Коми области, куда она также была сослана.

- Скажите, с кем еще из находящихся в ссылке вы поддерживали связь?

- Ни с кем.

- Вы продолжаете давать следствию ложные показания. Вы разъезжали по районам Ивановской области и вели антисоветскую работу по укреплению и созданию контрреволюционных групп "истинно православной церкви". Это вы признаете?

- Я посещал Вичужский и Палехский районы, но контрреволюционных целей я не преследовал.

- Скажите, кого именно вы посещали в Вичужском районе?

- Я останавливался у Евпраксии Кудряшевой и Евдокии Румянцевой.

- Кто они такие и откуда вы их знаете?

- Я с ними знаком с 1919 года по Кинешемскому монастырю; когда я служил там, они были постоянными прихожанками монастыря.

- С какими целями вы посещали их квартиры?

- Я останавливался у них на ночлег.

- У кого вы останавливались в Палехском районе?

- В деревне Конопляново у Николая Сергеевича Рябинина.

- С какими целями вы ездили в Палехский район и откуда вы знакомы с Рябининым?

- Семью Рябинина я знаю по Кинешемскому монастырю и останавливался у них для отдыха.

- Это неверно. В Палехский район вы ездили для связи с контрреволюционной церков- но-монархической группой.

- Ни с какой контрреволюционной группой в Палехском районе я не связывался.

- А почему же вас в Палехском районе считают находящимся на нелегальном положении? Значит, в Палехский район вы ездили нелегально?

- Я считаю, что в Палехский район я ездил гласно. Большую часть времени там я проводил в доме Рябинина, и потому никто из деревенских жителей о моем приезде не знал.

- Чем же была вызвана ваша конспирация от населения?

- Тем, что в Палехском районе меня многие знают, и чтобы избежать сборищ, я решил о своем нахождении у Рябинина не разглашать.

- Каких же сборищ вы избегали?

- Я считал, что мои близкие знакомые, узнав, что я остановился у Рябининых, могут собраться навестить меня, что советские органы могут посчитать за нелегальное контрреволюционное сборище.

И снова следователь пытается вызнать хотя бы какие-нибудь обвиняющие сведения. Но о. Константин в своих ответах старался не выходить за пределы трех-четырех известных фактов, отрицая обвинение.

- Какие районы Ивановской области вы еще посещали?

- В 1934 году я был в Шуе у протодиакона Леонида Розова.

- Это тот самый Розов, который за контрреволюционную деятельность отбывает срок наказания и с которым вы поддерживаете письменную связь?

- Да, это тот самый Розов, который в настоящее время находится в ссылке и с которым я поддерживаю переписку.

- Следствию известно, что с перечисленными выше лицами вы поддерживали связь с антисоветскими целями.

- Я никого из них не считаю антисоветскими лицами и связь с ними поддерживаю как со своими близкими знакомыми.

- Но ведь один из них, Розов, так же, как и вы, репрессирован за контрреволюционную деятельность?

- Ни о каких фактах контрреволюционной деятельности Розова мне не известно.

- Дайте подробные показания о вашей связи с участником контрреволюционной группы Иваном Румянцевым.

- С Иваном Румянцевым я знаком с 1919 года, когда он служил в Решемском женском монастыре, а я в Кинешемском. Ближе я познакомился с ним в Ивановской тюрьме в 1929 году, когда так же, как и он, был арестован.

- Следствие установило, что вы, как руководитель контрреволюционного церков- но-монархического течения "ИПЦ", созданного на основе контрреволюционной платформы ссыльного епископа Василия, кроме организационной работы по укреплению этого течения, вели среди населения антисоветскую агитацию. Дайте следствию исчерпывающие об этом показания.

- Виновным себя в антисоветской агитации не считаю.

- А для чего же вы хранили тетрадь с антисоветскими стихами и проповедями?

- Только для личного пользования.

- Вам предъявляются изъятые у вас при обыске и размноженные лично вами церковно-монархические брошюры и акафисты. Скажите, для чего вы делали это?

- Тоже для личного пользования.

- Для чего же вам они были нужны по несколько экземпляров?

- Как это получилось, что у меня оказалось по несколько экземпляров, я не помню,

- К какому периоду времени относится ваша работа по составлению этих брошюр и акафистов?

- Больше того, что я уже показал, показать не могу.

Так же твердо держался и священник Иоанн Румянцев.

- Вам зачитываются показания, которые определенно показывают о вашей руководящей роли в контрреволюционной группе последова- телей епископа Василия и вашей антисоветской деятельности. Дайте правдивые показания.

- Антисоветски настроенной личностью и руководителем контрреволюционной группы последователей епископа Василия я себя не считаю, - ответил о. Иоанн.

- Значит, вы следствию правдивых показаний дать не хотите?

- Кроме того, что я уже показал, мне показывать нечего.

Так же твердо держались и женщины. 15 июля 1937 года о. Константин Разумов и Елизавета Румянцева были приговорены к пяти годам ссылки в Казахстан, о. Иоанн Румянцев и Анна Серова - к пяти годам исправитель- но-трудового лагеря. Отец Константин вскоре в ссылке скончался, не вернулись из заключения и остальные.

С 9 по 17 сентября 1937 года в Шуйском районе были арестованы почти все священники, диаконы, церковные старосты и ревностные миряне. В Шуйской тюрьме их запугивали, били, пытали, требуя признания в антисоветской деятельности. Следственные материалы тех лет почти не содержат достоверного. Для ареста было достаточно священнического или диаконского сана. Участь многих была одинакова. И тех, кто соглашался подписывать выдумки следователей, и тех, кто отвергал презренную ложь, несмотря на пытки и застращивание, - всех ждал расстрел. Священник Феодор Павлович Лебедев родился 15 февраля 1875 года в селе Стебачево Кибергинского уезда Владимирской губернии в семье священника. По окончании в 1899 году Владимирской Духовной семинарии был рукоположен в сан диакона и затем священника. Служил сначала в храме неподалеку от города Юрьев-Польский, затем в храме села Кузнецово Шуйского района; в 1932 году был назначен благочинным. 17 сентября 1937 года о. Феодор был арестован Шуйским НКВД. Допросы начались в день ареста и продолжались без перерыва трое суток. Следователи менялись и отдыхали, священнику отдыхать не давали. Весь расчет был на то, что обвиняемый в течение первых трех суток подпишет протокол следствия. Но о. Феодор отказался. Доносчиков в те годы было достаточно, и они писали, будто о. Феодор говорил: "... при такой бесхозяйственной системе ничего... не получится, у мужика все отбирают, везде и всюду ищут вредителей да кулаков, а сами вредят... колхозы только и строят для того, чтобы отвлечь народ от церкви и от веры в Бога, заставляют работать в праздники". Теперь его об этом допрашивали.

- Что вы говорили по вопросу коллективизации сельского хозяйства и жизни колхозного крестьянства?

- Ничего не говорил, - ответил священник. - Следствие располагает данными, что вы в июне 1937 года вели контрреволюционные разговоры. Отвечайте.

- Еще раз отвечаю, что ни с кем ничего я не говорил.

- Ваши показания следствие считает ложными. Зачитываю вам показания обвиняе- мого... Вы и после этого хотите говорить неправду?

- Отрицаю полностью.

- Ваше поведение на следствии характеризует вас как врага народа, который скрывает не только свою контрреволюционную деятельность, но и других лиц с вами связанных. Отвечайте!

- Контрреволюционной деятельностью я не занимался.

- Если вы и дальше не будете давать правдивых показаний, то следствие уличит вас очными ставками.

- Какие бы показания свидетелей следствие мне ни зачитывало и сколько бы очных ставок ни проводило, виновным я себя в контрреволю- ционной деятельности не признаю, - ответил священник.

В тот же день, 20 сентября, следствие было закончено, через два дня состоялось заседание Тройки УНКВД по Ивановской области, которая приговорила всех арестованных священников к расстрелу. Еще через несколько дней, 25 сентября 1937 года, в одиннадцать часов ночи о. Феодор Лебедев был расстрелян вместе с другими священниками.

Священник Леонид Михайлович Оранский родился в 1877 году. Служил в селе Ильинском Середского уезда. В 1930 году он был арестован и сослан в Семипалатинск. По окончании ссылки в 1934 году о. Леонид вернулся в село Ильинское. В 1937 году власти арестовали священника. Тройкой НКВД 22 октября 1937 года о. Леонид был приговорен к расстрелу и на следующий день расстрелян.

Священник Василий Арсеньевич Смирнов родился в 1874 году в селе Якимово Владимирской губернии. В 1895 году закончил Владимирскую Духовную семинарию; был рукоположен в сан диакона и служил в храме Бориса и Глеба во Владимире. Вскоре он был рукоположен в сан священника ко храму села Крутец Александровского уезда Владимирской губернии.

В 1930 году о. Василий был арестован и приговорен к трем годам заключения. По возвращении из заключения о. Василий служил в храме села Марьинского Середского района. В 1937 году он был арестован и 29 декабря того же года Тройкой НКВД приговорен к расстрелу. Отец Василий был расстрелян в Ивановской тюрьме на второй день праздника Рождества Христова, 8 января 1938 года.

Священник Димитрий Григорьевич Левкоев родился в 1875 году в селе Дубенки Владимирской губернии в семье священника. По рукоположении в сан священника служил в храме села Яковлева Ореховского уезда Московской губернии. Крестьяне любили о. Дмитрия за безотказность к их просьбам и за простоту образа жизни, которую он вел, почти ничем не выделяясь среди крестьян - так же, как и они, пахал землю, накашивал сено. Если случалась у крестьян какая беда - шли к священнику. Приходили, несмотря на то, день или ночь на дворе. Однажды ночью постучали в дверь. Он открыл. Мужик стоит на пороге в отчаянии. "Батюшка! - говорит. - Помоги, жена не может разродиться!" Отец Дмитрий тут же собрался и пошел в храм и молился до тех пор, пока женщина не разродилась.

Как-то прибежал к священнику в дом мужик в нижнем белье, весь в крови. Это был одержимый бесами из соседней деревни, находящейся за три километра от села. Отец Дмитрий вышел к нему. Мужик ему говорит: "Батюшка! Пойдем помолимся!"

Отец Дмитрий пошел вместе с ним в храм и молился до тех пор, пока бес не перестал мучить несчастного. Тем временем из деревни приехали родные мужика, и он уже спокойный, умиротворенный отправился вместе с ними домой.

Помогал о. Дмитрий крестьянам и по хозяйству. Помогал вдовам, чьи мужья не вернулись с войны домой. Сначала вспашет полосу вдовы, а уже потом свою. А если сено кто по вдовству не успевал убрать, то он тогда говорил своим детям: девочки, идите помогите такой-то. После службы он окроплял святой водой дом и скотный двор, говоря при этом: "Христос воскресе! Христос воскресе!"

Отца Дмитрия арестовали в 1930 году, предъявив обвинение в контрреволюционной пропаганде. Прихожане яковлевского прихода ходатайствовали перед властями об освобождении священника; ходатайство подписали девяносто шесть прихожан, но оно было оставлено властями без внимания: о. Дмитрий был приговорен к ссылке в Северный край сроком на три года.

После ареста о. Дмитрия власти увели из его дома домашнюю скотину и забрали все съестные припасы, оставив семью священника без средств к существованию. Но крестьяне любили о. Дмитрия и, бывало, выйдут дети из дома и видят - все ступенечки на крыльце уставлены кринками с молоком. После ареста священника осталась полоска ржи, им засеянная, все было сжато кругом, одна она стояла. Дочь о. Дмитрия сказала женщинам: "Ну, хоть вы-то сожните ее, чтобы она не рвала сердце, сожните, возьмите!" Но никто не посмел. Так она и осталась стоять.

19 июля 1931 года было описано имущество арестованного священника, включая дом и хозяйственные мелочи, которые были "переданы в ведение Яковлевского колхоза имени Сталина". Так дети остались без крова, и им пришлось уехать из родного села и скитаться.

Когда о. Дмитрий вернулся из ссылки, церковь была закрыта, служить было негде, и он поехал на родину в Судогодский район. Здесь он получил приход в селе Языкове Ивановской епархии. В апреле 1936 года о. Дмитрий был арестован и приговорен к пяти годам заключения, которое отбывал в Кемеровской области. Через год, находясь в лагере, снова был арестован и приговорен к расстрелу. Священник Дмитрий Левкоев был расстрелян 9 января 1938 года.

Во времена лютых гонений в конце тридцатых годов, получая срок заключения, нельзя было быть уверенным в том, что через месяц-два не обвинят тебя еще в чем-нибудь и не приговорят вновь. Осенью 1937 года были арестованы священники: Иоанн Розанов4, Петр Зяблицкий5, его брат Иаков Зяблицкий6, Николай Бухарин7, Иоанн Успенский8, Доброхотов9 и Иоанн Коржавин10. Все семь священников были из разных тюрем свезены в Ивановскую тюрьму и помещены в одну камеру. В эту камеру вместе с ними поместили четырех осведомителей из заключенных. Священники беседовали на религиозные темы между собой и с другими заключенными. 20 января последовал первый донос: "В камере No 7 имеется группа священников, которые занимаются агитацией, говоря, что Советская власть их невинно сажает в тюрьмы и притесняет". Через день последовал новый донос, и затем осведомители писали донесения каждый день. В одном из них осведомитель писал: "В камере No 7 священники Зяблицкие высказывают надежду на ликвидацию Советской власти, говоря, что церкви и монастыри будут восстановлены и народ почувствует свободу".

25 января уполномоченный Баринов открыл против священников следствие, которое продолжалось всего два дня. Семерых священников и свидетелей-осведомителей допрашивали сразу несколько следователей. Уполномоченный Брянцев допрашивал священника Иоанна Розанова:

- Вы обвиняетесь в том, что совместно с другими вели среди заключенных системати- ческую контрреволюционную агитацию.

- Виновным себя не признаю и это категорически отрицаю. Вели ли контрреволю- ционную агитацию другие, мне неизвестно.

- Следствием установлена полностью ваша виновность в систематической контрреволю- ционной агитации. Что же вы, отрицаете это?

- Я это категорически отрицаю и виновным себя в контрреволю- ционной деятельности не признаю.

- Следствием установлено, - заявил уполномоченный Баринов священнику Иоанну Доброхотову, - что вы занимались контрреволю- ционной деятельностью среди заключенных.

- Нет, я антисоветской агитации не проводил. Я знаю, что Бухарин вместе с Зяблицким и в присутствии Розанова, Доброхотова и Успенского среди заключенных вели разговор о религии и ругали советскую власть.

- Расскажите о своих высказываниях?

- Я не вел. Я только слушал. Больше показать ничего не могу.

- Следствием установлено, что вы, находясь в заключении, систематически занимались камер- ной контрреволюционной деятельностью, - настаивал Баринов, допрашивая семидесятидвух- летнего священника Иоанна Коржавина.

- Нет, я это отрицаю, - ответил старец.

- Вы говорите неправду, следствию известно, что вы совместно с заключенными священниками организованно проводили контрреволюционную деятельность.

- Находясь в одной камере со священниками, говорил, что надо терпеть. Больше я никакой агитации не проводил.

- Вы, Успенский, будучи озлоблены против Советской власти, вели террористическую агитацию совместно со священниками, - допрашивал следователь Брянцев о. Иоанна Успенского.

- Я это категорически отрицаю. Я знаю, что находившийся вместе со мной в камере священник Бухарин Николай доказывал о правоте религии и тому подобное, но я его не поддерживал и его бесед не слушал. Занимались ли агитацией другие священники, я не знаю.

- Следствием установлено, - говорил священнику Иакову Зяблицкому помощник оперуполномоченного Тогер, - что вы, находясь в камере No 7, совместно с группой священников, вели контрреволюционную агитацию.

- Я это категорически отрицаю, - ответил священник.

- Вы лжете. Следствие требует от вас правдивых показаний. Вы, а также указанная выше группа священников, высказывали надежду на ликвидацию соввласти, доказывали необходимость физического уничтожения коммунистов. Признаете ли вы себя в этом виновным?

- Я это так же категорически отрицаю и отказываюсь давать показания, так как не признаю себя виновным.

- Следствием установлено, что вы, - допрашивал Тогер о. Николая Бухарина, - находясь в камере No 7 тюрьмы No 2 города Иванова, совместно с группой священников вели контрреволюционную террористическую агитацию.

- Я это категорически отрицаю, - ответил священник.

- Вы даете ложные показания. Вы высказывали надежду на ликвидацию соввласти, доказывали необходимость физического уничтожения коммунистов.

- Я это категорически отрицаю. Отказываюсь давать показания, так как не считаю себя виновным.

Допрашивая священника Петра Зяблицкого, следователь Баринов говорил:

- Следствию известно, что вы, находясь в заключении, систематически занимались контрреволюционной деятельностью.

- Я все это категорически отрицаю, - ответил священник.

3 февраля 1938 года Тройка УНКВД по Ивановской области приговорила священников к расстрелу. На следующий день они были расстреляны.

Священник Леонид Александрович Виноградов родился в 1897 году в городе Костроме. Родители его были очень благочестивы, особенно мать, которая часто вместе с мальчиком, коему было тогда девять лет, ездила к о. Иоанну Кронштадтскому. Религиозные впечатления от этих поездок были столь значительны, что Леонид решил свою жизнь посвятить служению Богу. Но не долго пришлось мальчику наслаждаться благотворной обстановкой семьи; когда ему исполнилось двенадцать лет, он осиротел и его взяла на воспитание бабушка. Желая дать ему какую-нибудь доходную профессию, она решила направить мальчика в обучение к знакомому купцу, но он категорически отказался - не расположена была душа Леонида к занятию торговлей. Бабушка была настроена сурово и решительно и в ответ на отказ внука сказала:

- В таком случае ты ничего от меня не получишь! Можешь идти на все четыре стороны.

Мальчик собрал котомку - белье, кружку и миску - и ушел в Ипатьевский монастырь, где жил на попечении монахов до совершеннолетия, по достижении которого Леонида благословили быть в монастыре пономарем. Здесь, в монастыре, он познакомился со своей будущей женой, девушкой из благочестивой семьи; по окончании епархиального училища она работала учительницей и часто посещала богослужения в Ипатьевском монастыре. В 1918 году они обвенчались и епархиальное начальство отправило Леонида Александровича в село Сусанине псаломщиком. Через два года он был рукоположен в сан диакона ко храму села Вознесения Сусанинского района. В марте 1924 года Патриарх Тихон рукоположил его в сан священника и он стал служить в храме села Никола Эзу неподалеку от Кинешмы. Вскоре о. Леонида арестовали. Прихожане много хлопотали перед властями об освобождении священника, ездили в Москву к Калинину. Отец Леонид был освобожден через год и направлен служить в храм села Панино Костромской области, а затем в храм села Сокольского Ивановской области. В 1934 году местный исполком постановил разрушить церковь, где служил о. Леонид, и уничтожить обширное кладбище вокруг храма, разбив на этом месте парк для прогулок и увеселений. Кощунственный проект властей вызвал среди жителей возмущение. Крестьяне не один раз ходили к властям и уговаривали их отказаться от кощунственного плана. В ответ власти арестовали о. Леонида, старосту храма Александру Косулину и члена церковного совета Хионию Сафонову и заключили их в Кинешемскую тюрьму. Суд над ними назначили на праздник Рождества Христова 1935 года. Весь день в сочельник и всю ночь их гнали шестьдесят километров пешком от Кинешмы до Сокольского, где должен был состояться суд. Суд был закрытым и продолжался три дня. Отца Леонида приговорили к семи годам заключения, а женщин - к четырем годам.

Летом 1935 года жена о. Леонида поехала в Москву и добилась приема у Молотова. Он выслушал ее и пообещал разобраться. Осенью 1935 года священник и женщины были освобождены. После освобождения о. Леонид служил в храме села Воронцово Пучежского района. Много раз его арестовывали и предлагали отречься от Бога и снять священнический сан.

Но всякий раз о. Леонид отвечал: "Служу Богу моему дондеже есмь!" В последний раз его арестовали 17 сентября 1938 года. Это был седьмой арест священника. В тюрьме он молился: "Скажи мне, Господи, путь в оньже пойду, яко к Тебе взях душу мою".

Отец Леонид был приговорен к четырем годам заключения, которое отбывал в лагере Никола-Ёлнать Юрьевецкого района. В 1940 году дети добились свидания с отцом в лагере.

Началась война. Заключенных концлагерей переводили на восток страны. 30 октября 1941 года о. Леонид отправил домой последнее письмо; с дороги он писал, что их везут в Пермскую область. Этот этап оказался для о. Леонида последним. Он скончался 12 ноября 1941 года в одном из лагерей Чердынского района Пермской области. А через два дня в деревне Власово Костромской области скончалась его жена, поддерживавшая его на трудном пути священнического служения.

Игумения Арсения (в миру Анна Гавриловна Добронравова) родилась в 1879 году в селе Шегарском Юрьев-Польского уезда Владимир- ской губернии в семье священника. Окончив епархиальное училище, Анна в 1903 году поступила учительницей в детский приют при Шуйском Воскресенском-Феодоровском монас- тыре. В ее обязанности входило учить девочек грамоте и рукоделию. В этом монастыре она приняла постриг с именем Арсения.

В начале XX века игуменией монастыря была София, после смерти ее - Афанасия, а после смерти Афанасии сестры в 1915 году избрали игуменией Арсению. Усердная последователь- ница учения святых отцов о молитве и подвижнической жизни, она шла в горнюю страну долгим путем смирения и самоукорения, почитая себя ниже всех. Из современных церковных учителей она более всех пользовалась советами епископа Игнатия Брянчанинова. Уже достигнув большой духовной высоты, игумения Арсения и тогда почитала себя ниже всех, часто спрашивала совета у тех, кто далеко не достиг той чистоты сердца и просветленности разума, которые были обретены ею. Ризу христианского смирения, удобно закрывавшую ее от многих стрел лукавого, она не оставляла до конца жизни, до самой кончины почитая себя хуже всех. В монастыре она вела тихий, уединенный образ жизни; была усердным делателем Иисусовой молитвы, пользуясь в прохождении трудного и многоскорбного иноческого пути советами святых отцов, книги которых внимательно и молитвенно изучала. Таинственен этот сокровенный сердца человек, и блажен, кто нашел дверь в его тайную келью и исполнил заповедь Господню, и помолился Отцу, который втайне, и Отец воздал ему явно.

Наступили новые времена, к власти в России пришли люди, утверждавшие новую веру, - безбожие. Власти распорядились закрыть монастырь, но затем позволили не закрывать с тем, однако, чтобы монахини работали в совхозе.

Странно это им было, но директор совхоза Иван Иванович Озарин уговорил их принять предложение. "Матушки, - говорил он, - не расстраивайтесь, идите ко мне все, я всем буду платить, а работать из вас будут только те, кто может, кому будет по силам". Насельницы, которых было тогда триста тридцать человек, согласились. Жили в монастыре, работать ходили в совхоз, но по праздникам не работали, пребывая на молитве в церкви.

В общем, все осталось по-старому, за исключением того, что теперь плодами сельскохозяйственных трудов пользовался не монастырь, а совхоз, который платил монахиням за труд. Мать Арсения осталась игуменией, и Озарин никого из насельниц не ставил на работу, не испросив у нее предварительно благословения. Это было особенно важно в тех случаях, когда намечался постриг, так как по правилам монастыря новопостриженные не выходили из церкви сорок дней. Другим строго соблюдавшимся правилом было то, что в мантию постригали только после сорока лет.

Молитвами праведной игумении десять лет прожили насельницы безмятежно среди бушующих вод безбожия. В 1929 году власти прислали распоряжение о закрытии монастыря и недопущении церковных служб и иноческой жизни ни под каким видом. Директор совхоза, не желая принимать участия в разорении монастыря и создании крепостных колхозов, уволился и уехал.

Монастырь закрыли. В апреле 1932 года игумения Арсения была арестована; ее обвинили в том, что она "проводила среди населения.... агитацию, используя главным образом церковь, призывала к противодействиям..." Виновной себя мать Арсения ни в чем не признала. В октябре Особое Совещание ОГПУ приговорило ее к трем годам ссылки в Казахстан. Первое время игумения жила в Алма-Ате, а затем была сослана в Каркалинск. Здесь она приняла схиму с именем Фома. По окончании срока ссылки в 1935 году игумения приехала во Владимир и здесь в конце июня 1938 года снова была арестована; ее обвинили в том, что она "являлась активной участницей контрреволюционной организации духовенства и монашества". В тюрьме она тяжело заболела, и с начала января следствие было приостановлено. Игумения Арсения умерла 23 января 1939 года в больнице при Ивановской тюрьме No 1. "Смерть последовала вследствие падения сердечной деятельности на почве... полного истощения организма". По свидетельству монахини Серафимы (Булгаковой), на следующую ночь после кончины игумении женщине, находившейся с ней в одной камере до того, как игумению Арсению перевели в тюремную больницу, было во сне сказано: "Какой у вас здесь на земле беспорядок, а у нас мощи матушки Арсении в таком почете находятся".

Блаженный Максим (Максим Иванович Румянцев) родился в середине пятидесятых годов XIX столетия в деревне Вандышки Кинешемского уезда Костромской губернии в крестьянской семье. Родители его умерли, когда Максиму едва минуло десять лет, и он поселился в доме брата Егора и его жены Елизаветы, где прожил до пятнадцати лет, а в пятнадцать лет ушел странствовать. Где и как странствовал Максим - неизвестно, но вернувшись почти через тридцать лет на родину, он знал службу церковную наизусть, хотя оставался неграмотен; во время странствий он принял подвиг юродства, который не оставлял до самой кончины.

Вернувшись в родную деревню, Максим Иванович жил то у брата в в баньке, то в благочестивом семействе Груздевых, почитавших блаженного за прозорливость, то в семействе Кочериных, а то где придется, куда Бог приведет. Ходил Максим Иванович круглый год босиком и в одних и тех же, надетых одна на другую, рубахах. Если кто-нибудь дарил ему сапоги, то он совал в них бумагу, чтобы неудобно было ходить, а потом все равно отдавал. В бане никогда не мылся, а как войдет в баню в грязных рубашках, в тех же самых рубашках и выйдет.

Однажды священник Николай Житников, с которым блаженный вел близкую дружбу, уговорил его попариться в бане. Отец Николай остался ждать, а Максим Иванович ушел в баню и исчез.

Что же это он так долго? Куда это он пропал? - недоумевал о. Николай. Вошел он в баню и видит: сидит Максим Иванович на полке красный, как свекла, во всех своих рубахах.

- Да что же ты, Максим Иванович, в одежде сидишь? - спросил он.

- Так ты же мне сам велел париться, а не мыться, - улыбаясь ответил блаженный.

В деревне многие, особенно поначалу, смеялись над ним, а мальчишки, бывало, пускали в него камни. Но благодушно все это переносил блаженный, помня, что все подвизающиеся за Христа гонимы будут. К тому времени, когда он поселился в деревне после многолетнего подвига странничества и юродства, он достиг берегов блаженного бесстрастия, и Господь начал открывать ему Свою благую волю о других людях.

Уныние и грусть овладели Андреем Груздевым, когда пришла ему пора идти на войну 1914 года.

- Прощай, Максим Иванович, может, не вернусь, - сказал он, подходя к юродивому.

- До свидания, сладкий барин, - ответил Максим Иванович.

Многими чудесами засвидетельствовал Господь блаженного, так что не осталось у Андрея сомнения: он вернется живым. И вернулся.

Дочь его, Веру Груздеву, Максим Иванович называл Христовой невестой. "Верно, ты, Вера, замуж не выйдешь", - говорила ей мать. И действительно, она осталась девицей. Младшей дочери Груздевых Максим Иванович, когда та была девочкой, частенько говорил:

- Николай, давай закурим. Николай, давай закурим.

А то возьмет да вдруг начнет бегать, приговаривая:

- За мной кто-то бежит. Я спрячусь в сарай, за мной кто-то бежит. Спрячусь под стол.

Объяснилось все через много лет, когда она вышла замуж за Николая, и тот, когда бывал пьян, преследовал ее, так что она не знала, куда от него укрыться.

Максим Иванович никогда не говорил человеку прямо, а всегда как бы о себе. Пришел как-то к Максиму Ивановичу священник Григорий Аверин, и блаженный сказал ему:

- Вот Максима Ивановича скоро заберут. Скоро заберут - да это ничего. Умрет Максим, и прилетит соловей, но не сядет на могилку и не пропоет.

Вскоре о. Григорий был арестован и в лагере расстрелян.

Если и говорил блаженный о событиях прямо, то лишь тогда, когда иначе было нельзя. Как-то сидел Петр Кочерин со своими друзьями на завалинке. И Максим Иванович тут же. Вдруг посреди разговора Максим Иванович говорит:

- Вот, дымок пошел.

Но никто не обратил на это внимания. Максим Иванович через некоторое время настойчивее произнес:

- Дымит. Дымит.

Но опять никто на его слова не обратил внимания, и тогда Максим Иванович уже в голос закричал:

- Да пожар же!

Тут все вскочили. Забежали за дом. И точно. За домом полыхало гумно. Обмануть или скрыть что-нибудь от Максима Ивановича было невозможно.

Однажды, когда блаженный жил у Груздевых, хозяйка дома ради своей болезни и семейных нужд взяла у него из мешка, который он хранил на печи, сухарей. "Я немного возьму, не узнает Максим", - решила она.

Но Максим Иванович, как вошел в избу, схватился за голову и закричал:

- Заворовали! Заворовали! Житья у вас нет. Заворовали!

Пришлось ей все рассказать.

Однажды пришла к Максиму Ольга Добрецова, с нею женщина передала для блаженного сверток. Ольга отдала Максиму Ивановичу два свертка и не стала говорить, какой от кого, посчитав это неважным.

Но иначе на это посмотрел блаженный.

- Это - твое, - сказал он, - а это с тобой передали.

- Прости меня, Максим Иванович, - встрепенулась Ольга.

- Прости, прости, - проговорил блаженный, - хорошо еще, что ты созналась, а то соврут и не сознаются.

В другой раз, когда она собралась уходить, он сказал:

- Ты оставайся, а то люди злые...

Не послушалась она и пошла. Нужно было идти глухим местом. И видит Ольга - стоят мужики и ни за что ее не пропустят. Бросилась она бежать. Мужики - за ней. Она бежит изо всех сил, а они нагоняют, и все отчетливей их топот, уже прямо за спиной. И взмолилась Ольга к блаженному Максиму о помощи. И слышит - стих звук погони, перестали ее преследовать. Едва живой от страха добралась она до общежития, где жила.

Ольга никогда не рассказывала блаженному подробностей своей жизни в общежитии, где у нее не было ни кровати, ни постели, она спала на полу.

Максим Иванович сам говорил:

- Вот развалятся, как баре, на кроватях, а у меня - пальто под голову и под себя.

Пальто это вскоре украли, о чем ей блаженный сам сказал:

- Вот какие злые люди, пальтушку украли. Но ты не расстраивайся.

Вскоре Ольга нашла на земле деньги, которых как раз хватило на покупку пальто.

Бывало, что Максим Иванович ни к кому не шел ночевать, а садился со своим мешком посреди улицы и сидел здесь по нескольку дней. Однажды он просидел так неделю. И одна женщина сжалилась над ним:

- Максим Иванович, так же нельзя.

- Конечно, нельзя, - кротко ответил блаженный, но не сдвинулся с места. Женщина пошла домой, истопила баню и пришла уговаривать блаженного.

- Максим Иванович, пошли, я уже и баню специально для тебя истопила. - Ну, давай салазки, накладывай на них мешки, - согласился он. Она пришла с салазками, положила на них мешки блаженного и попробовала везти. Но салазки с места не стронулись. Попробовала еще. Не может их сдвинуть.

- Максим Иванович, не идут что-то салазки.

- Не идут, - покачал он головой и сам легонько подтолкнул салазки. И сразу они сдвинулись и легко пошли.

Однажды, когда блаженный жил у Груздевых, он начал с самого утра петь заупокойные стихиры и пел их почти весь день. Хозяйка слушала, думая, когда же он кончит, и наконец спросила:

- Что ты все заупокойные стихиры поешь?

Ничего не ответил Максим, продолжая петь, а через некоторое время, кончив петь, сказал:

- Ну, теперь все. Отпето. Опускайте в могилу.

Вскоре приехали из Кинешемского Успенского монастыря и сказали, что в монастыре умерла монахиня.

Как-то еще до начала гонений блаженный, проходя мимо Кинешемского монастыря, сказал: - Подушки-то, подушки какие! Разве это монахини? Все разлетится. Все.

В середине двадцатых годов монастырь был закрыт, в его зданиях поместилась следственная тюрьма.

Сердце Максима не прилеплялось ни к чему земному; деньги он презирал, а если ему кто их давал, то он потрет их, потрет, да и бросит или сунет куда-нибудь.

Однажды прибежала соседка Груздевых к Максиму Ивановичу:

- Максим Иванович, ведь у нас землю-то отнимают!

- Ну и что? - невозмутимо ответил блаженный. - Тебе жалко, что ли?

- Да как не жалко? Конечно, жалко.

- Ах ты, жалко, - покачал головой блаженный, - да ты возьми в карман землю-то и ходи, раз тебе жалко.

Духовно близкие отношения Максим Иванович вел с епископом Ки-нешемским Василием.

- Многих я видел подвижников, молитвенников и духовных людей, - говорил о нем святитель, - но этот ближе всех к Богу.

Владыка Василий ходил к блаженному Максиму Ивановичу пешком. И когда бы он ни задумал прийти, Максим Иванович всегда заранее знал о его посещении. Однажды он предупредил о его приходе хозяйку, и она бросилась убирать в избе. Но не успел святитель войти, как блаженный сам указал ему место:

- Ты, владыко, здесь на пороге садись.

- Да как же так! - всплеснула руками хозяйка. - Я уже и скамеечку вытерла...

- А ему тут... тут... Садись, садись здесь! - настойчиво повторял блаженный, показывая на порог.

Святитель не стал возражать. Это было незадолго до ареста епископа.

Но праведнику закон не лежит. Однажды Максим Иванович передал через близких святителю, что хотел бы причаститься. В назначенный день епископ Василий пришел к блаженному. Сидит, ждет. А Максим Иванович в это время с мужиками беседует. Те ему уже и покурить предлагают, и он не отказывается, закуривает.

Видя, что напрасно его ожидание, епископ послал за ним келейника и, когда Максим Иванович пришел, строго спросил:

- Ты что-нибудь ел?

- Немножечко поел, - ответил блаженный так, точно только этого вопроса и ждал, и добавил: - Уж больно ты строг, владыко, я совсем немножко, чуть-чуть поел, а будет время, когда поемши будут причащаться.

О будущем ли он говорит? Не прелестное ли это пренебрежение ко святыне? - подумал святитель, сам строгий подвижник и ревнитель церковных канонов. И благословил своих духовных детей повременить обращаться к блаженному за советами.

Через некоторое время Максим Иванович снова позвал владыку к себе - причаститься.

- Ну, что, Максим Иванович, не ел, не пил? - спросил тот, войдя.

- Не ел, не пил, владыко святый, - ответил блаженный с кротостью благообразного Иосифа, принимающего на свои руки пречистое тело Христа.

После исповеди все сомнения у святителя рассеялись, и он вновь благословил духовных детей обращаться к блаженному. Многие, видя, какую жизнь он ведет, говорили ему:

- Максим Иванович, ты уже спасен, ты уже в Царстве Небесном.

- А кто это знает: в Царстве ли? - ответит блаженный, глянет на образ Царицы Небесной. - Царица Небесная! - воскликнет, и слезы сами собой побегут по щекам.

Зная службу на память, он на Пасху пел ее всю дома. Сядет против окон и радуется.

- Смотри, - скажет хозяйке, - ангельская душенька, как солнышко играет.

А сам смотрит не на солнце, а на святые иконы.

Незадолго до своего ареста Максим Иванович пришел к о. Николаю Житникову и сказал:

- Отец Николай, давай багаж собирать.

И действительно, вскоре они оба были арестованы.

Председателем первого в тех местах колхоза был Василий Сорокин, а сын его, Владимир, работал в колхозе трактористом. Оба они не любили блаженного и писали доносы властям, чтобы те арестовали его. И, наконец, зимой 1928 года к дому, где тогда жил Максим Иванович, подъехали сани с возницей-милиционером. Случившийся тут Андрей Груздев спросил:

- За что вы его арестовываете?

- Да нам не жалко, - ответил милиционер, - он нам не мешает, но на него уже третье заявление подано, чтобы его арестовать. Так что собирайся, Максим Иванович, поехали.

Собирать Максиму Ивановичу было нечего, никакого имущества у него не было, сел он в сани, и они отправились. По дороге им встретилась женщина, которая, узнав блаженного, спросила:

- Куда это ты, Максим Иванович, поехал?

- К Царю на обед, - ответил блаженный.

В Кинешемской тюрьме Максима Ивановича подвергли жестоким мучениям, попеременно держа то в жаре, то в холоде. Но недолго он здесь пробыл и был переведен в другой город. Здесь блаженный оказался вместе с о. Николаем Житниковым, который явился свидетелем его кончины, и написал из заключения кинешемцам, что блаженный Максим умер как великий праведник.

Блаженная Елена родилась в городе Кохме Владимирской губернии (ныне Ивановская область). Родителей ее звали Михаил и Александра. Всю жизнь она прожила в родном городе, отлучаясь лишь в паломничество по святым местам. Она рано вступила на путь подвига и юродства и стяжала, по свидетельству ее знавших, неоспоримые благодатные дары духовного рассуждения и прозорливости.

В одно из своих паломничеств в Дивеевскую обитель она получила благословение принимать всех к ней приходящих. В доме Елены стоял гроб, в котором она спала. Однажды, когда она легла в гроб, к ней по доносу пришли милиционеры; они постучали в дверь и вошли.

Она высунула из гроба голову - они побежали. Блаженная выскочила вслед за ними и закричала:

- Ребята, я жива, ребята, что вы побежали.

Но они бежали без оглядки и уже не вернулись.

Блаженная Елена духовно наставляла и поддерживала множество людей. К ней за советами приходили почти все кохомские священники, любившие ее за тот свет чистой духовности, который излучала ее очищенная подвигами душа.

Блаженная любила священников Кохмы и Шуи за их духовный настрой, предупреждала их о грядущих событиях, как вразумлял ее Господь. Как-то она сказала: "Это еще хорошо, здесь попы с головами, а в Иванове я была, там все попы без голов" (В это время почти все ивановские священники были обновленцами).

Блаженная Елена явила такую высоту жизни и очевидные духовные дарования, что для православных ее советы и слово были непререкаемы. Во время гонений на Церковь во второй половине тридцатых годов блаженная была арестована и отвезена в тюрьму города Шуи. После недолгого пребывания здесь блаженная Елена была расстреляна.

Свет ее веры не напрасно светил. При возникновении и кратком торжестве обновленчества, когда бывало, что почти все священники иных городов переходили в него, в Кохме только один священник, Добродеев, вступил в обновленчество, надеясь, впрочем, что другие последуют за ним. Но этого не произошло. Были арестованы за верность православию и скончались в заключении священники города Кохмы Алексей Преображенский и Николай Авдаков11, которого обновленцы особенно ненавидели за его ревностное служение. Служил он вдохновенно и проповеди говорил такие, что людям долго не хотелось покидать храм.

Арестованных священников увезли в Иваново и здесь изощренно мучили. Их заставляли ходить за водой по ледяной крутой горке, на которую невозможно было взобраться. Они падали, тюремщики понуждали их подниматься и снова взбираться. Они снова падали, их поднимали. И так - до изнеможения. Их сажали в камеры, полные голодных крыс; водили в баню, где в это время были нагие женщины.

Однажды, когда это случилось, о. Николай Авдаков сказал тюремщикам:

- Не мне, а тем должно быть стыдно, кто распорядился привести нас сюда.

Сразу же после его слов священников увели. Отец Николай пробыл в заключении четырнадцать лет и в заключении скончался.

Священник Михаил Шомфонов служил в Кохме, его арестовали и приговорили к пяти годам заключения; когда срок заключения закончился, он был отправлен в Кинешемскую тюрьму и здесь замучен.

Блаженный Мишенька (Михаил Поликарпович Голубев) родился в деревне Якимово Костромской губернии. В молодости ходил с гармошкой и пел песни, а из молодого возраста вышел - стал в церковь ходить и юродствовать, жил последние годы в селе Жарки Ивановской области. Спал он на голых досках, положенных кое-как: один конец на залавке, другой на шестке. Никакой постели у него не было, под голову клал полено. Носил вериги - железное кольцо, которое со временем вросло в тело.

В церковь ходил на каждую литургию и стоял на левом клиросе; во время Херувимской громко, во весь голос, плакал, так что служивший в тотвремя священник велел его вывести. С тех пор Мишенька стал молиться дома и, пока шла литургия, ни с кем не разговаривал и никого не принимал. Крестьяне почитали его за прозорливость и шли к нему за советами со всей округи.

Однажды к Екатерине Наумовой, которая работала тогда конюхом на колхозной конюшне, пришли шорники чинить хомуты, и затопила она печь на конюшне. Истоплю, думает, затем домой схожу, приберусь, сготовлю, все-таки - Казанская, престольный праздник в селе, а потом уже приду и коней накормлю.

Тут Мишенька идет навстречу, остановился и говорит:

- Ох, какая избушка-то, ой, батюшки! А дворик-то какой, как игрушечка! - И так грозно: - Выбрасывайте все хомуты! Лошади могут погибнуть!

На другой день с утра случился пожар, и конюшня сгорела дотла вместе со всеми лошадьми - хомуты помешали им выбежать.

А Екатерине, конюху, что теперь делать? "Ну, теперь меня посадят и не выпустят", - подумала она.

А Мишенька говорит:

- Ну! Молись Всевышнему, да Царице Небесной, да Николаю чудотворцу. Ведь Всевышний спасает, Царица Небесная укрывает, а Николай чудотворец заступает.

Екатерину осудили к полутора годам заключения и штрафу в девятнадцать тысяч рублей. Заунывала она. Подала на пересуд в Иваново. Ждет. А Мишенька говорит:

- Ты не бойся. Российские мужики защитят, заступят.

Второй суд отменил приговор.

В 1943 году Александра Карачева пошла с одной женщиной к Мишеньке в Жарки. Он встретил их, взял Александру за руку и, поглаживая, точно успокаивая, сказал:

- Большая семья, а мать-то с ума сошла.

Александра вздрогнула - не о ее ли матери предвещает юродивый?

- Да что ты, что ты шарахаешься? Я не тебе говорю, я тебя специально за руку держу, чтобы ты не боялась.

И действительно, у попутчицы Александры вскоре сошла с ума мать, и близкие вынуждены были ее запирать.

В 1954 году к Александре посватался один мужчина. И поехали они венчаться в жарковскую церковь. Родители не благословили ее выходить за него замуж. Александра предложила взять благословение у Мишеньки. Мишенька посмотрел на них и сказал:

- А жить-то не будете. Он уйдет от тебя.

Александра заплакала, а жених говорит:

- Старику веришь, а мне не веришь.

Стали они уговаривать Мишеньку.

- Хотите венчаться, венчайтесь, только жить вы не будете, - ответил он.

И действительно, когда Александра забеременела, муж стал гулять, и они расстались.

В выборах советских властей Мишенька никогда не участвовал; когда приходило время выборов, он всегда уходил из дома. Придут к нему - а его нет.

Многие шли к нему из любопытства. Идут, и сомнения их гложут: вроде бы и не особенно старый этот Мишенька, и на гармони, говорят, играл, и мирские песни пел. Что такой может сказать? И вот приходит к нему женщина с этими мыслями и спрашивает:

- Мишенька, у меня сынок жив ли?

- А, вот так тебе язык лезвием надо отрезать. Уйди от меня.

Но она не уходит, спрашивает. Он от нее в Никольский придел на клирос убежал молиться и говорит оттуда: - Пришли пытать меня, грешного.

О самих Жарках Мишенька говорил: "Наступит время, когда в Жарках останется совсем мало жителей. И будет это место, как скит. И не будет там ничего скверного".

Умер Мишенька в конце пятидесятых годов в возрасте пятидесяти пяти лет и погребен на кладбище села Жарки, неподалеку от храма. Он был среднего роста, бородка была небольшая, русая, с рыжинкой. Когда кто из местных жителей заболевает, то берут с его могилки травку и натирают ею больное место. И по вере обращающихся к нему исцеляются.

 


1 Священник Иван Иванович Румянцев родился в 1889 году в селе Карчино Костромской губернии. С 1914 года по 1923 год служил диаконом в Решемском монастыре. В 1923 году был рукоположен в сан священника. После закрытия монастыря служил в храме села Воскресенского Кинешемского района. Впервые был арестован в 1929 году. На вопросы следователя он отвечал: - В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю, подтверждаю, что нахожусь в общении с епископом Николаем Голубевым. Вошел в общение с ним по своему желанию, от верующих своего прихода я никакого давления на это не имел и даже думаю, что они об этом не знают. Декларацию митрополита Сергия я читал, но верующим ее не разъяснял, и они совершенно не знают о ее существовании. Сам я лично декларацию не могу принять, ибо не нахожу возможным согласиться с призывом митрополита Сергия радоваться радостям и успехам безбожной власти, ибо это противоречит моим религиозным убеждениям. Коллегия ОГПУ приговорила о. Иоанна к трем годам заключения в концлагерь. Вернувшись в 1933 году на родину, он поселился в селе Воздвиженском Наволокского района Ивановской области.

2 Елизавета Григорьевна Румянцева родилась в деревне Ильинской Костромской губернии. Жила в деревне Вандышки Кинешемского района, где была арестована. Обвинялась в том, что принимала в своем доме священников и верующих и вела антисоветскую агитацию. Виновной себя не признала, была приговорена к пяти годам ссылки в Казахстан. В сороковых годах она писала жалобу на неправое осуждение и просила разрешения переехать на родину, но НКВД ей в этом отказал. Умерла она в ссылке.

3 Анна Васильевна Серова родилась в деревне Большие Ламы Ветлужского уезда Костромской губернии в крестьянской семье. Работала на ткацкой фабрике имени "Демьяна Бедного"; жила в общежитии при фабрике. Ее обвинили в том, что она принимала у себя священников, ходила молиться, а также в том, что разорвала портрет одного из советских вождей. Была приговорена к трем годам заключения в исправительно-трудовой лагерь.

4 Священник Иоанн Андреевич Розанов родился в селе Бабаеве Владимирской губернии в 1873 году в семье священника. В 1901 году окончил Владимирскую Духовную семинарию и был рукоположен в сан священника. В 1930 году был арестован и приговорен к трем годам лагеря. По возвращении из заключения служил в селе Мостцы Ковровского района Владимирской области. 20 октября 1937 года был арестован и приговорен к десяти годам исправительно-трудового лагеря.

5 Священник Петр Алексеевич Зяблицкий родился в 1873 году в селе Дмитровский Погост Владимирской губернии. Осенью 1937 года был арестован и в декабре приговорен к десяти годам исправительно-трудового лагеря.

6 Священник Иаков Алексеевич Зяблицкий родился в 1878 году в селе Дмитровский Погост Владимирской губернии. Служил в селе Талица. Осенью 1937 года был арестован и приговорен к десяти годам исправительно-трудового лагеря.

7 Протоиерей Николай Евгеньевич Бухарин родился в 1871 году в городе Костроме в семье чиновника Костромского окружного суда. Окончил Духовную семинарию. Служил в селе Маврино Кинешемского уезда. С 1935 года служил в храме города Гаврилов Посад. В октябре 1937 года он был арестован и через десять дней приговорен к десяти годам заключения.

8 Священник Иоанн Алексеевич Успенский родился в 1870 году в селе Большие Соли Ярославской губернии. Окончил духовное училище и был рукоположен в 1890 году в сан диакона, а затем - священника. Служил в храме села Введенского Кинешемского уезда. В начале ноября 1937 года он был арестован и приговорен к десяти годам лагеря. В тюрьме против него было начато новое дело.

9 Протоиерей Иоанн Александрович Доброхотов родился в 1870 году в селе Чихачево Пестяковского уезда Владимирской губернии. В этом же селе он, по-видимому, и служил. Арестован в 1937 году.

10 Священник Иоанн Петрович Коржавин родился в 1866 году в селе Дунилово Шуйского уезда Владимирской губернии. Перед арестом в конце 1937 года, вероятно, был уже по возрасту за штатом. Самому молодому из арестованных священников было шестьдесят лет, самому старшему - семьдесят два.

11 Николай Васильевич Авдаков родился в 1899 году в городе Кохме в семье священника. За сопротивление обновленчеству был выслан в город Пугачев Саратовской области. В 1930 году ОГПУ арестовало его и приговорило к трем годам заключения. После освобождения вернулся на родину и в разгар гонений принял сан священника. Новомученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви, прославленные на Архиерейском Соборе 2000 г.

Назад / Далее...