1-2. По возвращении в Ниневию, по ходатайству Ахикара (1:22), Товит не только получил возможность снова жить с женою и сыном, но, видимо получил во владение свой дом и имел настолько достаточные средства существования, что мог устроить в праздник Пятидесятницы, согласно с предписанием закона (Втор. 16:11,14) праздничный обед (LXX άριστον καλόν слав. обед добр «Пятидесятница» Πεντηκοστη - позднейшее название «праздника седьмиц» (Втор. 16:10,16); название это в первый раз встречается в 2 Мак. 12:32 и затем в Новом Завете (Деян. 2:1; 20:16; 1 Кор. 16:8), в большей части древних текстов книги Товита название «Пятидесятница» не встречается: в Синайск. код. праздник назван «пятидесятым днем праздника нашего», т. е. Пасхи (εν τη̃ Πεντηκοστη̃ τη̃ς εορτη̃ς ημω̃ν, ή εστιν αγία εβδομάδων, в Chald и Hebr. M. – согласно библейскому тексту, - «праздником седьмиц». – Не упоминание о жертвоприношении, богослужении и под. в рассказе о строгом благочестии Товита в плену объясняется отсутствием у израильтян в плену ассирийском всех принадлежностей законного культа по предписаниям Моисея. Тем неопустительнее исполняет Товит (ст. 2, сн. 1:16-17) заповедь закона о благотворительности нуждающимся соплеменникам при праздничных пиршествах (Втор. 12:18-19; 14:23,29 и др.).
3-8. Из того, что при случайном выходе Товии на улицу сразу обнаружился случай казни еврея (ст. 3), не без основания заключают (напр. Calmet), что преследования израильтян, начатые Сеннахиримом, не совсем прекратились и при Асаргаддоне, не смотря на относительную мягкость этого царя и близость к нему Ахикара, родственника и покровителя Товита, вероятно, вообще расположенного к пленным израильтянам.
Образ действий Товита при этом случае, и во многих других, обнаруживает в нем истинного ревнителя закона: исполнив требование любви к умершему соплеменнику – погребением его тела, что Товит делал весьма часто в тяжкое для пленных евреев время (1:18; 12:12), - он спешит выполнить и постановление закона о ритуальной чистоте (Чис. 19:16 дал.), хотя, за неимением жертвенного культа в плену и, конечно, очистительного пепла рыжей телицы, совершает очищение простым омовением (LXX ελουσάμην).
То обстоятельство, что в книге Товита не раз говорится о погребении Товитом умерших оставленных, без погребения, - как преимущественном виде благотворительности этого мужа (1:17-18; 2:3-4,7-9; 4:17; 12:12), - дало повод некоторым исследователям (напр. Зимроку, Келеру, Коскену) усмотреть сходство кн. Товита с распространенной в многих странах (Армении, Италии, Турции, Сербии, России) легендой о благодарном умершем, где погребение не погребенного трупа является источником благополучия для совершившего погребение, аналогию чему в книге Товита будто-бы представляет благотворение Ангела семье Товита. Но указываемые черты сходства имеют чисто внешний и случайный характер и отнюдь не дают основания говорить о взаимной зависимости книги Товита и названной выше легенды (см. у проф. Дроздова, стр. 312-318).
Бедствия плена, тяжесть которых живо чувствовалось в великие праздники, являвшиеся для теократического сознания народа Божия источником великой радости, естественно привело на память Товиту, без сомнения, хорошо знавшему закон и пророков, - соответствующее пророчество Амоса 8 гл., 10 ст. (подобным образам писатель 1 Маккавейской кн. воспоминает это пророчество, 1 Мак. 1:39-41, при изображении бедствий Иудеев под владычеством Сирийцев); это – одна из немногих прямых цитат в библейских книгах.
9-10. В довершение скорби и печали Товита, его постигло великое несчастие – потеря зрения: когда, после погребения, Товит ночью лежал на дворе с «открытым лицом» (πρόσωπόν μου ακάλυπτον η̃ν, ст. 9), в глаза ему попали экскременты птицы (στρουθία, hirundines; слав. русск. воробьи; соответствующее еврейское слово – циппорим означает мелких птиц вообще, ср. пс. 8:9; Быт. 15:10; Лев. 14:4 сл.); здесь – птицы, близкие к жилищу человека: воробьи или Vulg., ласточки), последствием чего образовались на обоих глазах бельма (λευκώματα), а затем, вследствие неудачного лечения со стороны неискусных, может быть, врачей (медицина в древней Ассирии и Вавилонии не высоко стояла, гранича с магиею) наступила полная слепота (ст. 10). Факт этот для непредзанятой мысли не представляет чего-либо неимоверного, физически невозможного, вопреки возражениям отрицательной критики (см. у проф. Дроздова, стр. 344-348, 480-481).
Лишившись вследствие болезни и лечения, всего имущества и всех средств пропитания, Товит некоторое время получал пропитание от упомянутого уже выше (1:21-22) Ахикара, пока последний не удалился в Елимаиду (удалился в Елимаиду именно Ахикар, как стоит в код. Синайск. LXX и в Vet. Latin., а не Товит, как (επορεύθην) стоит в принятом греч. т. и слав. перев. Елимаида – библейско-еврейский Елам, греч. Сузианна (Быт. 10:22; 14:1,9; Ис. 11:11 и др.).
11-14. Когда, с удалением Ахикара в Елимаиду (ст. 10), иссяк последний источник средств Товита, жена его стала снискивать пропитание обычными женскими работами (εν τοι̃ς γυναικείοις, т. е. έργοις, в Синайск. код.; след. – женские работы а не женские комнаты, или отделения, как слав. русск.) – прядением шерсти и тканьем (Ср. Притч. 31:13,19,22,24), получая за свои труды плату от заказчиков (ст. 11-12а). В придачу к обычной плате жене Товита однажды подарили козленка (по тексту Vet. Lat., как и по Синайск. код. LXX, это случилось в 7-й день месяца Дистра, который некоторые исследователи (Гретц, Ант. Шольц и др. отожествляют с сиро-македонским Дистром (= евр. Адару), но возможно, что «Дистр» δύστρος, здесь представляет греческую транскрипцию евр. тишри – имени 7-го месяца, след. козленок был подарен Анне, жене Товита, незадолго, за неделю до праздника Кущей (ср. Лев. 23:34), именно для доставления бедному семейству возможности иметь лучший стол в предстоящий праздник. (См. у проф. Дроздова, стр. 483-486).
В укоризненном ответе Анны (ст. 14) на подозрения Товита (ст. 13) есть сходство с речью жены Иова к нему Иов 2:9 (особенно по тексту LXX кн. Иова): это обстоятельство, а равно вообще сходство страданий и избавления от страданий Товита и Иова давало повод некоторым исследователям (Эйхгорн, Бертольдт, Вайгингер и др.) видеть в книге Товита свободное подражание книге Иова. Но сходство (нарочито, впрочем, оттеняемое в тексте Вульгаты ст. 15) этого рода между двумя произведениями, не представляет собою чего-либо искусственного, и упомянутое сейчас заключение некоторых исследователей является совершенно произвольным.