1. «Вретище» - σάκκος- грубая траурная одежда, которую Иудифь носила сверх одежд вдовства. Та и другая одежды раздельно упоминаются далее, 10:3 ст. – По 8:5 вретище Иудифи было на чреслах ее, и следов, под одеждами вдовства.
«Вечерний фимиам» - в отличие от «утреннего». Фимиам воскурялся два раза - утром и вечером (Исх. 10:7-8). – Приступая к молитве, Иудифь сбрасывает с себя вретище, показывая, что ее личная печаль по муже отныне заглушается скорбью за Израиля, и что она целиком всю свою душу отдает этой скорби и жажде помочь ему, до положения жизни своей.
2-14. Молитва Иудифи изливается с воспоминания знаменитого в истории ее предков деяния Симеона (Быт. 34:30), который вместе с другим сыном Иакова – братом своим Левием – жестоко отомстил поругание своей сестры (Дины) Сихему и всем жителям города его. Воспомянув это событие с благородною гордостью и исповеданием правосудного всемогущества Божия (1-6 ст.), Иудифь переходит к настоящему бедственному положению своего народа, излагает горделивые и дерзкие угрозы и намерения Ассириян на святилище и народ Божий, довольно верно и разумно видит в этих угрозах и намерениях как бы новое, подобное Сихемову, покушение на честь и целость достояния Божия (7-8 ст.), и подобно тому, как в деянии знаменитого предка ее, хитрость употреблена была в орудие отмщения беззаконной дерзости, так теперь в той же хитрости она видит приличнейшее средство для сокрушения дерзости врага и молит Бога, чтобы именно таким достойным путем помог ей прославить Его Имя и Силу правосудия Своего над дерзкими посягателями на Его святыни (9-14 ст.).
Любопытно, что значение деяния знаменитого предка Иудифи – Симеона, так восхваляемого Иудифью, выступает по Бытию, 34:30 и 49:5 и дал. в совершенно ином освещении. По тексту Бытия, Иаков был очень даже возмущен поступком Симеона. И это не по боязни лишь за последствия столь жестокой расправы; если бы только опасения мести за убиение Сихема руководили Иаковом в неодобрении поступка Симеона, - он, конечно, не вспоминал бы об этом поступке с тем же резким порицанием спустя много лет, когда всякая опасность миновала (во втором из указанных мест Библии). Очевидно, Иаков был и принципиально против поступка Симеонова, в котором он видел излишне жестокую месть, узкое самолюбие и напрасное бесчеловечие, особенно в виду искреннего раскаяния, принесенного Сихемом. [1]) Совершенно в другом освещении выступает дело Симеона по представлению Иудифи. Для нее это дело представляется прежде всего одним из достославнейших дел Господа, защитника невинных и карателя надменных угнетателей невинности. Симеон в данном случае являлся простым орудием правосудного гнева Божия, и исполнял это предназначение помимо всяких личных интересов и узких соображений. И дело его – было не дело его одного, а всех ревнителей Имени Божия и славы Его, почему дальше имя Симеона и сливается со всеми – сынами, возлюбленными Богом, представителем коих в этом деле являлись Симеон и Левий. – Спрашивается теперь, какое из приведенных двух освещений дела Симеона принять за более истинное и удобоприемлемое? Нам кажется, что то и другое вовсе не исключают друг друга и должны сохранять свою силу, взаимно друг друга восполняя и исправляя. В жизни нашей весьма нередки случаи, когда события и явления, по видимому, совершенно обыденные и вращающиеся в сфере жизни одного известного лица, отражают на себе значение всеобщее, широкое и глубокое на все времена, для всех людей. К числу таких событий принадлежит и разбираемое дело Симеона, в полном своем значении и всестороннем освещении выступившее лишь к позднейшему времени.
Поступок «иноплеменных», вызвавших столь жестокую и заслуженную месть со стороны Симеона, представляется преступным нарушением ясно выраженного запрещения Божия: «Ты сказал: да не будет сего, а они сделали» (2 ст.). В сообщении об этом поступке в вышеуказанном месте книги Бытия (34:7) этим словам соответствует нечто подобное: «а так не надлежало делать». Быть может, оба эти выражения представляют свободный перифраз известного подлинного запрещения Божия, внесенного во Втор. 23:17: «не должно быть блудницы из дочерей Израилевых»… Моисей, как автор не только Второзакония, но и Бытия, конечно, позволяет разуметь это запрещение и под глухо выраженною мыслью указанного места Бытия. Некоторые, впрочем, толкователи справедливо полагают, что это глухое выражение мысли о преступности поступка Сихема употреблено Моисеем не спроста, и показывает его строгую применительность к воззрениям и состоянию – повествуемого времени. Это время, может быть, еще и не имело ясного и прямого суждения Божия по указанному вопросу, но руководствовалось лишь обычаем и устанавливавшимися еще тогда нравственными понятиями. Тем не менее эти обычаи и понятия, многие из коих получили после Божественную санкцию при Синае, имели для детей Иакова священное значение, потому что утверждались на основных требованиях естественного нравственного чувства, принадлежали к области тех нравственных начал, которыми, по Апостолу «языцы закона не имуще, естеством законная творят», и тем более должны были усвоиться чуткими душами детей Израиля, в виду его Божественного избранничества. Неудивительно посему, что так близко принято было ими к сердцу несчастное происшествие с Диною и подвигло их на столь страшное дело мести.
Непосредственным продолжением обращения «Господи Боже отца моего Симеона» (2 ст.) – является в 9 стихе мольба: «дай вдовьей руке моей крепость на то, что задумала я!» В этом мыслится все, в чем должна выразиться помощь Божия. Иудифь высказывает и частнее это общее содержание своей молитвы: «сокруши их крепость… уничтожь их силу» (8 ст.); «воззри на превозношение их, пошли гнев Твой» (9 ст.); «устами хитрости моей порази… сокруши гордыню их» (10 ст.); «сделай слово мое и хитрость мою раною и язвою для тех, которые задумали жестокое»… (13 ст.); «вразуми весь народ Твой и всякое племя» (14 ст.).
Из некоторых намеков в самой молитве (и еще ранее, см. 8:32-34) дается установить, что у Иудифи уже совершенно готов был план и способ действий. Как достойная дщерь Симеона, она избрала меч в отмщении позорившим честь Израиля, а способом к успешному достижению своей цели решила употребить хитрость: решила именно – до некоторой степени сделаться новой «Диной», дать завлечь себя до самой ложницы врага и, оставшись наедине с ним, «подарить» вместо чаемых ласк смертоносный удар мечем. Ослепительная красота, усугубляемая великолепными одеждами с украшениями и выдающеюся разумностью Иудифи – позволяли надеяться на добрую половину успеха задуманного дела; остальное – лучше же сказать: все – эта дивная женщина надеялась осуществить лишь при помощи Божией и силою своей крепкой веры в Спасителя безнадежных и Защитника угнетаемых. Настолько сама она при этом мало придавала себе значения, можно видеть из того, что своею слабостью она даже подчеркивала еще большее величие имеющего совершиться чрез нее Божьего дела: «сокруши гордыню их рукою женскою!» (10 ст. и дал.).
10. «Порази раба пред (греч. επί).вождем, и вождя – пред рабом его»… Это выражение представляет прямую параллель мысли 3-го стиха, где греческому επί придан другой более точный смысл: «…Ты поразил рабов подле владетелей (т. е. рядом и одновременно с владетелями) и владетелей на тронах их»…
12. «Владыка неба и земли, Творец вод»… Небо, земля и вода приводятся здесь, как обнимающие собою понятие всего; это обобщается в дальнейшем: «Царь всякого создания Твоего»…
13. «Дом наследия сынов Твоих» - коллективное обозначение всех домов Израильских, полученных не по обычному наследию только от предков, а по наследию от Самого Господа, дарованному по изведении из Египта.
Решив употребить для поражения врага хитрость, обман, коварство, ложь, Иудифь призывает Господа в помощь как будто слишком недостойному делу и даже надеется явить в этом деле особую славу и величие Бога Израилева. Не слишком ли это дерзновенно и недостойно Господа Бога? Некоторые толковники говорят, что так как само Свящ. Писание хвалит героизм Иудифи, то способ, которым она погубила Олоферна (обман), извиняется будто бы побуждениями, одушевлявшими ее поведение, и добросердечною верою. Такое объяснение дела, однако, мало удовлетворительно, и ничем не лучше иезуитского: «цель оправдывает средства». Объяснение Фомы Аквината более осторожно. Он замечает, что «Писание и не осуждает Иудифь за ее хитрость и позволяет ей даже так убежденно и дерзновенно молить Господа использовать эту хитрость во славу Имени Своего, очевидно уже, что эта хитрость не совсем подходит к обычным понятиям лжи и должна трактоваться с точки зрения других измерений. Хитрость Иудифи была бы зазорна, если бы все в успехе этого дела созидалось только на ней, исчерпывалось только ею и имело значение только, как ловкое обнаружение ее. При более глубоком вникновении в дело, мы должны почувствовать, что главный фактор во всей этой истории – не Иудифь, не ее хитрость, отважность и т. п., а – Господь со своим Правосудием и всемогущею Премудростью. Он, помимо Иудифи определил участь Олоферна и мог, без всякого содействия ее, решить эту участь всяким другим образом. Употребляет же женскую хитрость для большего посрамления врага, вознесшегося в своих похвальбах выше надлежащего, - не для прославления хитрости, не для поощрения ее, а для сокрушения гордости человеческой – человеческою же слабостью и ухищрением. Это, конечно, не накидывает никакой тени на Чистейшее Существо, Которое употребило здесь человеческую хитрость не для прикрытия Своей слабости, как употребляют хитрость люди, а именно для большего обнаружения и прославления Своей силы, разрушающей горделивую заносчивость человека его же хрупким оружием.
[1] Быт. 49:5 и д.: «Симеон и Левий братья, орудия жестокости мечи их, проклят гнев их ибо жесток, и ярость их, ибо свирепа»!...