1-2. «В третий год»: дата эта не представляет противоречия с новозаветными показаниями - 3 года и 6 месяцев (Лк. IV:25; Иак. V:17), так как последние более точно обозначают всю продолжительность действия пророческого слова Илии, а данное место 3 Цар. указывает лишь фактическую продолжительность бедствия засухи и голода (в первое время жители могли питаться запасами предыдущего года).
3-6. Предстоящее свидание пророка Илии с Ахавом падало на время наивысшего развитии засухи и голода, и здесь указаны обстоятельства, приведшие к встрече пророка с царем. Должность начальника дворца, введенная Соломоном (IV:6), существовала и у Ахава (ст. 3), царствование которого с внешней, политической и международной стороны было, по-видимому, отражением блеска Соломонова царствования (ср. гл. XX). Тем резче выступает упадок религии в это царствование, нашедший выражение, между прочим, в преследовании и умерщвлении Иезавелью пророков (ст. 4), т. е. сынов пророческих, совершавших благочестивые религиозные упражнения под руководством какого-либо пророка (ср. 1 Цар. X:5; сл. XIX:20-24): очевидно, их было в данное время очень много в Израильском царстве (ср. 4 Цар. II:3 сл. ); высоко поднявшее голову нечестие вызывало на борьбу с собой великую религиозно-нравственную силу обществ пророческих (неудачно называемых иногда «школами пророческими»). Авдий, начальник дворца Ахавова, по своему благочестию и усердию к религии Иеговы (ст. 3, 7, 12; ср. блаж. Феодорит, вопр. 55) скрывал и питал гонимых пророков в одной из пещер, может быть, на горе Кармиле.
7-16. Авдий легко мог узнать (слав.: потщася, LXX: έσπευσε) пророка Илию (ст. 7) по его своеобразной внешности: «человек тот весь в волосах и кожаным поясом подпоясан по чреслам своим» (4 Цар. I:8), - по этим признакам узнавали пророка. В беседе Авдия с пророком характерно, кроме глубокого почтения его к пророку (ст. 7, 9, 13), еще воззрение, что Дух Иеговы во всякий момент может унести пророка неведомо куда (ст. 12; ср. ст. 46; Иез. III:12; VIII:3; XI:1; XLIII:5), как это и произошло при конце жизни пророка (4 Цар. II:11). Из этой же беседы узнаем, какие напряженные усилия употреблял Ахав к отысканию Илии - «того, кто устами своими заключил облака, чтобы сделать одно из двух, или убедить пророка, чтобы отверз облака, или погубить его, если не убедится» (блаж. Феодорит, вопр. 55). Только клятвенное заверение пророка (ст. 15) в намерении своем предстать пред Ахава убеждает Авдия сообщить Ахаву о прибытии пророка (ст. 16). Имя Божие «Господь Саваоф» (евр. Иегова - Цебаот) или полнее «Господь Бог Саваоф» (Иегова - Елогей - Цебаот) употребляется почти исключительно у пророков (встречается особенно у Исаии, Амоса, Аггея, Захарии, Малахии, в псалмах и в книгах Царств и Паралипоменон) и означает Бога: 1) как небесного Вождя воинств Израилевых; 2) как Владыку светил небесных и преимущественно 3) как Господа ангельских воинств (см. у А. Глаголева, Ветхозаветное библейское учение об ангелах... с. 238-256).
17-20. Ахав суеверно видит в пророке человека, приносящего народу несчастье (евр. охер, ст. 17, ахар; ст. 18: губить, губитель, ср. Быт. XXXIV:30; Нав. VI:18; VII:25), но пророк источник гибели Израиля видит (ст. 18) в идолослужении Ваалам (Ваал, кроме общего имени, имел еще разные эпитеты и прозвания: Вааль-Вериф, Ваал-Зебув и др., в которых идолослужители видели отдельные божества) и предлагает религиозное состязание с 450 пророками Ваала и 400 пророками Ашоры-Астарты, в присутствии «всего Израиля» (т. е. народных представителей) на горе Кармил. Гора Кармил (евр. Кармел, собств. сад, Нав. XIX:26; Onomast. 602), к югу от залива Акко, составляет северное продолжение гор Ефремовых, близ потока Киссона. В древнее время г. Кармил, по Иосифу Флавию (Древн. V, 1, 22; Иуд. Война, III, 3, 1), составляла границу между Галилеею и Тирскою областью; известна была растительностью, а также обилием гротов. Пророком избрана была, вероятно, как центральное место в Израильском царстве, и притом близкое к летней резиденции Ахава (ср. ст. 46); наконец, здесь, очевидно, издавна был чтимый жертвенник Иеговы (ст. 30). Ахав немедленно исполняет предложение пророка (ст. 20), на которого только что пылал гневом (ст. 17): ясно, что личность пророка имела сильное влияние и на этого царя.
21-25. Ввиду предстоящего испытания силы Иеговы и Ваала пророк Илия упрекает народ за допущенный им религиозный синкретизм - одновременное служение Иегове и Ваалу (ср. блаж. Феодорит, вопр. 57): выражение «долго ли вам хромать на оба колена», имеющее характер пословицы, заключает в себе ту мысль, что чистое идолослужение в некотором отношении лучше безразличного колебания между религией Истинного Бога и культом Ваала. Не получив ответа на свой упрек от народа, пророк указывает (ст. 22), что он здесь один из пророков Иеговы (в других местах Израильского царства оставались и еще пророки Иеговы, ср. ст. 4, 13; 2 Цар. II:3, 5), а пророков Ваала - 450. (LXX добавляют в ст. 22: καί οι προφη̃ται του̃ άλσους τετρακόσιοι; слав.: и пророков дубравных четыреста; добавление, видимо, заимствованное из ст. 19: жрецы Астарты-Ашеры не присутствовали на Кармиле, как видно и из ст. 25, 40). К ним и обращается пророк с предложением, ст. 23-25, принести здесь жертвы: жрецы - Ваалу, а пророк - Иегове, - при равных условиях (не подкладывая огня, ст. 23, 25), причем пророк предоставляет жрецам принести жертву прежде него (ст. 25), «чтобы постыжденные служители лжи не сказали, будто Ваал огорчился, что не ему первому воздан дар» (блаж. Феодорит, вопр. 58), а вместе и с той целью, чтобы впечатление силы и величия Иеговы, при ниспослании Им огня (ст. 24; ср. 38), более запечатлелось в сознании народа - после того как ранее будет показано ничтожество Ваала.
26-29. Xарактерно изображение молитвы и богослужебных действий жрецов культа Ваала, очень типичное для языческих культов древности вообще. Кроме молитвенных воплей с утра до вечера (26, 27, 29 ст, ), жрецы скакали (евр. пасах - прыгать хромая; LXX: διετρεχον; Vulg.: transsiliebant, слав. ристаху, ст. 26) вокруг жертвенника; затем это кругообразное движение жрецов принимало более и более характер религиозной оргии: вооруженные мечами и копьями, в своей дикой пляске жрецы наносили друг другу порезы и раны, от которых истекали кровью (ст. 28) - суеверие, весьма распространенное у народов древности: филистимлян, моавитян, вавилонян, скифов, римлян, см. W. Nowack. Hebraische Archaologie, I, s. 194, вытекавшее из представления, что кровь, и особенно жреческая, сильна умилостивлять божество; евреям строго воспрещено было делать себе подобные нарезы на теле (Втор. XIV:1); наконец, все указанное: дикие жесты при вращательном движении, лязг оружия, потоки крови - доводили жрецов до высшего экзальтированного состояния, обозначаемого евр. гл. гитнаббе (ст. 29), одного корня с наби - пророк; LXX и передают этот термин (ст. 29) επροφήτευον; слав.: прорицаху; Vulg ilIis profetantilus: в таком смысле названный евр. термин нередко прилагается к пророкам (1 Цар. X:5-6, 10, 13; Иез. XXXVII:10 и др. ), но по отношению к языческим исступленным пророкам, какими в данном рассказе являются жрецы Ваала, может приложимо и другое значение названного термина: «бесновались» (русск. синод. перев. ), греч.: μαίνομαι, с которым родственно μάντις, «прорицатель»; в смысле «безумствовать, бесноваться», термин этот употреблен, напр., о болезни Саула (1 Цар. XVIII:10; сн. Иер. XXIX:26) В ст. 27 ироническая речь пророка рисует крайне антропоморфическое представление язычников о божестве. Молитвы и религиозно-экзальтированные действия жрецов продолжались до времени вечерней жертвы - минуса (бескровной, мучной жертвы, Чис. XXVIII:4; Исх. XXIX:39-41; ср. 4 Цар. III:20; Дан IX:21), т. е. до времени от 3 до 5 часа пополудни (по библ. евр. счислению: между 9 и 11 часами дня).
Далее текст LXX имеет в ст. 29 прибавку (поставленные в русском синодальном переводе в скобки слова); по сравнению со ст. 30 прибавка эта не дает ничего особенного.
30-32а. Приступая к жертвоприношению, пророк приглашает народ к вниманию, и прежде всего возобновляет разрушенный давний жертвенник на Кармиле; это означало вместе и восстановление нарушенного народом завета с Богом (ср. XIX:10), выражая идею этого возобновления древнего завета, Илия, подобно Моисею (Исх. XXIV:4), берет 12 камней по числу 12 колен Израилевых и строит из них один жертвенник во имя Иеговы: фактическое свидетельство, что 12 колен лишь временно и случайно разделились, но по идее составляют одно целое, что объединяющим началом для них служит вера в Иегову и служение Ему; причем племенное единство всех 12 колен подчеркивается происхождением их всех от Иакова, а религиозное единство и чистота культа внушается им через напоминание другого имени патриарха: Израиль (Быт. XXXII:28), и ревности Иакова-Израиля об удалении из рода его богов иных (Быт. XXXV:1, 10). На возникающей же вопрос: как мог пророк созидать жертвенник на Кармиле при законе о единстве места богослужения (Втор. XII:5 сл. ), блаж. Феодорит дает следующий ответ (вопр. 56): «праведнику закон не лежит (1 Тим I:9)... Израильтянам, по легкомыслию их, узаконил Бог совершать богослужение в одном месте, чтобы, получив позволение совершать везде, не стали поклоняться и богам лжеименным. Пророк же хотел показать как бессилие обольщающих народы демонов, так и всемогущество Бога всяческих. Вести израильтян в иерусалимский храм было невозможно по причине разделения царства; посему и привел их на Кармил, где имел частое пребывание».
32б-35. Ожидая ниспослания с неба чудесного огня на жертву, пророк делает все, чтобы устранить возможность какого-либо подозрения в искусственном подложении огня; для этого служит и канал вокруг жертвенника (в 2 саты глубины - ок. 1/2 четверика), весь наполнившийся водой после того, как обильно полили водою и жертву, и дрова; при этом число ведер воды (4x3) = 12 может иметь то же символическое значение, как и число камней жертвенника (31 ст. ): троекратное же число возлияний указывать может на таинство Троицы (блаж. Феодорит, 58 вопр. ). При приготовлении жертвы пророк действует как священник, по мнению Г. Гроция, «jure prophetico, minoribus legibus exsolutus, utmajores servaret».
36-38. В молитве своей к Иегове пророк именует Его уже не своим только Богом, как при воскрешении сына вдовы сарептской (XVII:20), а Богом Авраама, Исаака и Иакова, возводя мысль свою и других к откровению Бога завета Моисею (Исх. III:15). Цель жертвы и молитвы пророка - совершенное обращение Израиля к Иегове (Слова «услышь меня, Господи, услышь меня ныне в огне!» - вставка, которую, однако, греч. т. имеет без вариантов). Ответом на молитву пророка было чудесное ниспадение с неба огня, показывавшее милостивое принятие Богом жертвы и молитвы пророка (ср. Лев. IX:24; Суд. VI:20-21). И этот небесный огонь попалил и не только дрова и жертву, но и персть, и воду, и камни, чтобы Божий алтарь не был поруган, когда нечестивые станут приносить на нем жертвы демонам» (блаж. Феодорит, вопр. 58).
39-40. Впечатление величия и всемогущества Иеговы - в ниспослании огня с неба и попалении жертвы (обильно облитой водой) и само по себе и по контрасту с проявившимся ранее бессилием Ваала - было невыразимо сильно и подавляюще; исполненный глубокого благоговения к Иегове, веры в Него, народ вместе почувствовал неудержимое негодование на жрецов Ваала. При таком народном настроении «Ахав, если бы и хотел, не мог защитить лжепророков и жрецов идольских». По одному мановению пророка, выражавшего согласно закону (Втор. XIII:9-10), что идолослужители и развратители народа должны быть убиты, народ схватил жрецов и повлек их к потоку Киссону, где они и были убиты, причем трупы и кровь их стремительный поток унес в море. Кисши, LXX: Κισω̃ν; Vulg.: Cison, слав.: Кисон, поток Киссов, - поток близ Кармила и Фавора (Суд. IV:7, 13; Onomast, 618), протекающий в северо-западном направлении через равнину Ездрилонскую или Изреельскую, берет начало у Дженина и впадает в Средиземное море у Кайфы; теперь «нахр-эл-Мутата» (Robinson. Palästina, III, 474). Таким образом, «по совершении чуда Илия повелел умертвить художников зла, и тогда уже разрешил облака от болезней рождения» (блаж. Феодорит, вопр. 58).
41-46. По прекращении бедствия засухи по слову пророка (XVII:1), Ахаву, присутствовавшему при избиении жрецов, пророк советует «есть и пить», т. е. успокоиться и подкрепиться (ср. Исх. XXIV:11; Лк. XII:19), так как народ возвращен к Богу и должна начаться нормальная жизнь, с чем вместе прекратится и народное бедствие. В предчувствии дождя пророк погружается в молитвенное состояние: наверху Кармила он «наклонился к земле, и положил лице свое между коленами» (ст. 42) - обычное на Востоке (напр., в Индии, Персии) положение человека, погруженного в молитву и созерцание. После непродолжительного ожидания малое облачко c моря (нередко, по описаниям морских путешествий, предвещающее начало обильного дождя) возвестило пророку наступление обильного дождя, что и последовало. Ахав, потрясенный и умиленный всем происшедшим (у LXXи и в славянском тексте в ст. 45 имеется добавочное слово об Ахаве: καί έκχαιε; слав.: и плакася), спешно поехал в резиденцию свою в Изрееле (евр. Изреел, LXX: Ιεζραέλ Ιεζραήλ ср. XXI:1; 4 Цар. IX:25; - позже: равнина Ездрилон, Иудифь I:8, теперь Зерын, Onomast. 545, см. замеч. к IV:12); пророк же, желая утвердить в душе Ахава это спасительное настроение, пробегает, укрепляемый силой Божьею (ст. 46 ср. 4 Цар. III:15), все немалое пространство от Кармила до Изрееля (ок. 240 стадий или 46 верст) пред колесницею Ахава. Из следующей (XIX) главы видно, как неглубоко было преобразующее влияние кармильского события на душу Ахава.