1. «Мужи, братья и отцы!.. « Почтительное обращение ко всем присутствующим (ср. VII, 2).
«Мое оправдание...» - против обвинений, взведенных малоазийскими иудеями (XX, 27-28).
2. См. XXI, 40, прим.
3. Довольно подробное изображение Павлом своего происхождения, воспитания и первоначального направления имеет целью показать, что, вопреки взведенным обвинениям, он по самому рождению принадлежит к народу иудейскому, по воспитанию своему связан тесными духовными узами с Иерусалимом и отличался направлением самым строгим, фарисейским, преданным закону и враждебным христианству. «Иудеянин, родившийся в Тарсе...» (ср. IX, 11 и паралл.), - хотя и родился не в Иерусалиме и не в Палестине, а в городе языческом, однако же - от иудеев: этим опровергается обвинение, что он учил всюду против народа сего (XXI, 28).
«Воспитанный в сем городе...» - т. е. Иерусалиме, центре иудейской народности; этим подчеркивается, что если бы даже по своему рождению вдали от Иерусалима Павел мог быть недостаточно привязан к родному народу, то воспитание в Иерусалиме с детства (ανατεθραμμένος) во всяком случае должно было завязать в нем узы неразрушимой связи с общеиудейской столицей и родным народом.
«При ногах Гамалиила» - этого знаменитейшего фарисейского учителя (V, 34 и дал.). Это еще более сильное ручательство за иудейство Павла - не только по происхождению, но и по настроению. Выражение означает также почтительное отношение ученика к уважаемому учителю, «постоянство, рачение, усердие к слушанию и великое уважение к этому мужу» со стороны Павла (Златоуст, ср. Феофил.).
«Тщательно наставленный в отеческом законе...», за что ручается самое имя Гамалиила. Тщательность здесь разумеется и в смысле усердия изучения закона, и в смысле строго иудейского его изучения и понимания.
«Ревнитель по Богу, как и все вы ныне...» Это, конечно, принято ими за похвалу, хотя в этой похвале скрыто достаточно горечи. Но прежде всего слова эти имеют целью показать, что Павел не мог быть таковым, каковым выставляют его обвинители.
4. «Гнал последователей сего учения...», - точнее: гнал сей путь (ср. IX, 2; XVIII, 25; XIX, 9, 23).
«Даже до смерти» - выражение для обозначения особенной страстности чувства или действия, в данном случае - гонения.
«Связывая и предавая...» - ср. VIII, 3.
5. Очевидно, лица, на которых ссылается апостол, были еще живы, хотя первосвященник был уже смещен с должности (см. к IX, 2).
6-16. Рассказ об обращении совершенно сходен с повествованием о сем Дееписателя (IX, 3-8 и далее), за исключением лишь очень немногих различий. Так, апостол говорит, что свет осиял его около полудня, что указывает на его особую чрезъестественную силу, затмившую наиболее яркий свет солнца. В ответе Господа к имени Его добавляется «Назорей».
9. «Бывшие со мною свет видели, .. но голоса... не слыхали». В рассказе Дееписателя (IX, 7) здесь, по-видимому, разница: «слыша голос, а никого не видя...». Но эта разница не существенная и лишь кажущаяся. Спутники Павла могли действительно слышать какие-то звуки, но не слыхать их смысла, не понимать ничего, что изрекалось только для Павла («мне»), так сказать - слыша, не слышать (ср. Ин. XII, 28-29). Могло быть и то, что они и свет видели, и никого не видали при этом. Все предназначалось и совершалось для Павла, спутники же его видели и слышали, так сказать, только отблеск и отголосок этого откровения, быть может, постольку, поскольку это могло послужить большим уверением в действительности события, а не его обманчивости, мечтательности, в случае, если бы кто стал толковать это событие, как субъективную галлюцинацию Павла.
Святой Златоуст (ср. Феофил.) находит и другое примирение этих кажущихся разногласий Дееписателя и Апостола Павла. Он полагает, что выражение Дееписателя - «слыша голос» - относится к голосу самого Павла, отвечавшего Тому, Кого они не видели. Выражение же самого апостола - «голоса, говорившего мне, не слыхали» - относится к голосу Самого Господа.
Дальнейший рассказ Апостола о встрече с Ананиею, в общем совершенно согласный с рассказом Дееписателя (IX, 10-18), отличается от него, между прочим, тем, что более подробно приводит слова Анании, известное и уважаемое имя которого в глазах народа придавало этим словам особую важность и значение. Вообще, в обоих рассказах различие имеет характер не разногласия и противоречия, а лишь взаимного восполнения и уяснения, и достаточно оправдывается особыми обстоятельствами, применительно к коим апостол хотел сделать более убедительною свою речь.
12. Характеризуя Ананию, апостол выражается сильнее, чем Дееписатель: «муж, благочестивый по закону», который, следовательно, не мог научить Павла быть врагом закона. «Одобряемый всеми иудеями» дамасскими, следовательно - признанный в своем благочестии всеми, не только христианами, но именно иудеями самими.
13. «Прозри...» - краткое выражение самой сущности сказанного Павлу Ананиею при прозрении (ср. IX, 17). Зато далее подробно передаются слова Анании, сказанные после прозрения, опущенные Дееписателем.
14. «Бог Отцев наших...» - см. III, 13 и паралл. «предъизбрал тебя...» - ср. Рим. VIII, 29 и д.; Иер. I, 5.
«Увидел Праведника...» - ср. III, 14; VII, 52.
15. «Свидетелем пред всеми людьми...», - то же, что - «перед народами и царями и сынами израилевыми» (IX, 15), т. е. не пред иудеями только, но и язычниками.
«О том, что ты видел и слышал...», - т. е. обо всем содержании Евангелия, в истине которого Господь убеждает Савла посредством того и другого чувства, т. е. посредством зрения и слуха» (Феофил., ср. Златоуст).
16. «Крестись и омой...» - см. к II, 38, 41; IV, 12.
17-21. К рассказу о своем обращении апостол присоединяет и рассказ о бывшем ему видении в храме, после тот как он, уже обращенный, возвратился в Иерусалим из Аравии (см. к IX, 26). Об этом явлении Господа не упоминает ни Дееписатель, ни сам Павел в других своих речах и посланиях. Но в данном месте этот рассказ как нельзя лучше был уместен и шел прямо к цели. Он хотел им показать, что и по обращении в христианство он не разрывал связи ни с Иерусалимом, ни с храмом и его законным Богослужением, уважение к которым могло лишь еще более санкционироваться этим явлением ему Господа именно в храме и во время молитвы здесь. Что он, далее, не враг народа, достаточно доказывается трогательною подробностью беседы его с Господом, повелению Которого - уйти из Иерусалима - он пытался противопоставить ревностное желание проповедать Его Имя именно в Иерусалиме (19-20 ст.). Так достаточно ясно и убедительно опровергнута клевета, будто он враг закона, народа и храма. И в то же время так ясно и убедительно указывался и всем другим тот путь, которым надо было идти. До сего времени Павла не прерывали, хотя в толпе, вероятно, росло возбуждение уже от самого бессилия опровергнуть столь резкую убедительность его слов. Возбуждение прорвалось со всею злобою, когда Павел закончил повелением ему Господа - идти из Иерусалима и, по причине ожесточения иудеев, проповедовать язычникам. Эта мысль, означавшая, что Бог оставляет иудеев, представляется величайшим преступлением в их глазах, и толпа снова приходит в неистовство, требуя смерти Павла.
23. «Метали одежды и бросали пыль на воздух...» - усиленное выражение дикой ненависти к человеку, находившемуся вне их власти.
24. По-видимому, тысяченачальник не понимал еврейской речи Павла и, не поняв причины нового столь неистового возбуждения против него, хотел бичеванием выведать суть этого загадочного для него дела.
25-26. Апостол указывает двоякое нарушение закона: 1) бичевание римского гражданина (см. прим. к XVI, 37-39) и 2) бичевание без всякого суда и доказанного проступка. Первое, кажется, более возымело свое действие (слова сотника, 26 ст.).
29. Тысяченачальник испугался не только того, что хотел пытать Павла, но и того, что связал его (прим. к XVI, 38), что также не позволялось производить над римскими гражданами без предварительного дознания вины. Если после Павел был заключен в узы (XXIII, 18; XXVI, 29), то уже после дознания вины его пред Синедрионом (XXIII, 1 и д.). Правда, здесь вина его осталась невыясненной, но она все же подозревалась более основательно, - и это придавало некоторую законность содержанию его в узах, несмотря на римское гражданство.
30. «На другой день... освободил его от оков...» Заявление Павла о своем римском гражданстве освободило его от бичевания, но от оков он освобождается лишь на другой день. В этом сказалось капризное упорство тысяченачальника, который, хотя и испугался, но не хотел выказать свою слабую сторону немедленным освобождением пленника.
«Повелел собраться... синедриону...» - Так принижена была власть этого высшего иудейского судилища, что не только прокуратор-правитель области, но даже и простой полковой начальник повелевает ему собраться.