1-3. Образ "потоков (или каналов) вод" (ст. 1) заимствован из обычая Египта, Сирии, Палестины, Халдеи - удобрять землю для хлебов, фруктов и овощей посредством искусственного полеорошения - посредством орошения небольших каналов в садах, огородах и на полях. Мысль сравнения та, что, подобно тому, как каналы эти всецело в направлении своем зависят от усмотрения устроителя их, так и сердце царя в его мероприятиях на пользу народа не предоставлено собственному произволу, но получает внушения от Премудрого Мироправителя Бога. Вместе с тем, упоминание о потоке вод дает мысль о благотворности царской власти (ср. Пс. I:3; Ис. XXXII:2), - мысль вполне согласующаяся с идеальным понятием о ней у Премудрого (ср. XX:2, 8, 28 и др.). Ст. 2 сн. XVI:2, 25). Мысль ст. 3 о предпочтительности пред Богом дел правды и правосудия пред жертвоприношениями (сн. XV:8) обща учительным книгам (см. напр., Пс. XLIX:7 сл.) с пророческими (Мих. VI:6-8, Ис. I:11сл. сн. 1 Цар. XV:22) и составляет предвестие учения Спасителя, что "вящшая закона - суд, милость и вера" - (Мф. XXIII:23).
4-8. Осуждается высокомерие и гордость (ст. 4), плоды которой объявляются сплошным грехом (славянский перевод "светило", соответств. греч. λαμπτήρ, лат. lucerna, евр. Нир или Нер, точнее русск. синод. "отличающие"; у архим. Макария лучше, "светильник"), с практической точки зрения одобряется результат деятельности человека рассудительного и прилежного, и осуждается поведение нерадивого (ст. 5, ср. XIX:2), но с нравственной точки зрения сейчас же осуждается стяжание неправедное (ст. 6) с указанием на ожидающий нечестивых суд Божий и гибель (ст. 7-8).
9-18. По мысли Премудрого (ст. 9), не раз высказываемой им (XVII:1) и вообще в учительной ветхозаветной письменности (Сир XXV:18), нравственные блага семейной жизни: любовь, мир и под. стоят выше всех благ материальных; отсюда и сожительство с злой женой не может быть покрыто никаким внешним довольством жизни. Ст. 10. С злыми вообще не следует вступать в какое-либо дружество. 11. Сн. XIX:25; IX:9. Далее говорится: о противоположной внешней судьбе праведного и нечестивого (ст. 12, 18), о грехе немилосердия к ближнему (ст. 13, сн. Мф. XXV:41 сл. XVIII:23-35), о правосудии и уклонениях от него (ст. 14-15, ср. XVII:8; XIX:6), об уклонении от пути истинной мудрости и печальной судьбе уклоняющихся (ст. 16: русск. синод. перев. "в собрании мертвецов", у архим. Макария - точнее: "в обществе Рефаимов", LXX: εν συναγωγη̃ γιγάντων, Vulg.: in coetu gigantum, слав.: "в сонмищи исполинов", ср. Быт. VI:4; Притч. II:18; IX:18), наконец о вреде роскошной и невоздержной жизни (ст. 17, сн. XXIII:29 сл.).
19-26. В ст. 19 один из часто повторяющихся образов или сравнений в кн. Притчей в отношении злых жен (сн. ст. 9, XXV:24; ср. Сир XXV:21). Ст. 20 сн. ст. 17. Ст. 21 сн. XIX:17. Мысль ст. 22 о превосходстве мудрости перед силой встречается еще в Еккл. IX:16. О хранении языка и дара слова - ст. 23 - говорилось выше: XIII:3, XIX:6; Мф. XII:36. Изображение в ст. 24 дерзкого и кощунника сходно с Авв II:5. В ст. 25-26 противопоставление ленивого с одной стороны, прилежного, праведного и милостивого - с другой (ср. Пс. XXXVI:26).
27-31. Мысль о неугодности Богу жертвы нечестивых (27а), уже ранее (XV:6) высказанная, теперь усиливается прибавлением, что жертва эта обычно соединяется "с лукавством" (27б, евр. безимма), т. е. по нечистым побуждениям, даже с преступными целями (LXX: παρανόμως, Vulg.: ex scelere), ср. Сир XXXIV:18 сл. Мал. I:3. Далее - речь о бесстыдном, ложном свидетеле и о свидетеле правдивом (ст. 23-29, сн. XIX:5), об отсутствии истинной мудрости у нечестивого (ст. 30, сн. Иез. XXVIII:5; Иов V:13), наконец, о том, что источник всякой мудрости и силы - в Боге и Его помощи (ст. 31, сн. Пс. XIX:8-9; Пс. XXXII:17).