1-3. Бог слишком строг по отношению к Иову (XIII:23-36), а между тем он возбуждает сострадание, заслуживает милосердия. Жизнь человека, рожденного слабою женою (Быт. III:16; Иер. LI:30) и потому по природе бессильного, непродолжительна, как существование цветка (Пс. XXXVI:2; LXXXIX:6; Ис. XL:6-8), стояние тени (Пс. CI:12; CXLIII:4; Еккл VIII:13; Прем II:5), и печальна сама по себе. Поэтому нет нужды внимательно смотреть за ним и затем наказывать за малейшие проступки ("отверзать очи", ст. 3; ср. Зах. XII:4).
4. Рожденный от зараженных грехом родителей (Пс. L:7), человек по своей природе склонен к греху (XV:14; XXV:4). Он грешит непроизвольно (XV:16), в некоторых грехах совершенно не виноват. Достойно ли ввиду этого наказывать его?
5-6. Земная жизнь человека есть единственное время для пользования благами счастья (VII:7; XIV:22), в тех пределах, границах, которые указаны им Богом (ст. 5; ср. Пс. XXXVIII:5-6). И если теперь, по воле Господа, существование Иова подходит к концу, то Он должен "уклониться от него" (с евр. "отвратить взоры свои", ср. VII:19; X:20), "доколе не возрадуется своему дню, как наемник", т. е. должен прекратить наказания, чтобы Иов мог испытать в последние минуты своей жизни чувство радости (ср. X:20-22).
7-12. Продолжение прежней мысли. Со стороны пользования жизнью участь человека печальнее участи дерева. Срубленное или посохшее, оно при благоприятных условиях (ст. 9) продолжает существовании в отпрысках, побегах. Умерший же человек не возвратится к жизни "до скончания неба" (ст. 12), т. е. никогда, так как небеса вечны (Пс. LXXXVIII:30; CXLVIII:6; Иер. XXXI:35), при конце мира они подлежат изменению, но не уничтожению (Ис. LXV:17; LXVI:22; 2 Пет III:13). Безвозвратное исчезновение полного жизни человека напоминает бесследное исчезновение вод (ст. 11, ср. Ис. XIX:5).
13. Перечисленные Иовом данные, при помощи которых он рассчитывает оправдаться пред Богом, не будут однако приняты Последним во внимание, пока Он находится в состоянии гнева (IX:13). Иов умрет, как отверженный Господом грешник. Не допуская этой мысли ранее (XIII:15), он не может примириться с нею и теперь, - выражает желание умереть только на время, пока продолжается гнев Господа, под условием воскреснуть потом и возвратиться на землю со всеми признаками божественного благоволения.
14-15. Несмотря на сомнение в исполнимости высказанного желания ("когда умрет человек, то будет ли он опять жить?", ср. Пс. LXXXVIII:42), Иов представляет его осуществившимся и как бы созерцает факт своего оправдания. Временно укрытый в шеоле, он ждал бы окончания назначенного ему пребывания в нем, ждал бы перемены ("пока придет мне смена") своего состояния, отношения к Богу. "Бог воззвал бы, и он дал бы Ему ответ", - воззвал не с целью обвинения, а для того, чтобы дать возможность оправдаться (ср. XIII:22), вместо гнева проявил бы милость.
16-17. Иов испытал бы тогда полное блаженство, сила которого уясняется путем противоположения его современному состоянию. "Но теперь, - говорит страдалец, по точному переводу с еврейского, - Ты исчисляешь мои шаги, подстерегаешь мои поступки. Ты запечатал преступление мое в мешке и положил печать на беззаконие мое". Исчисленные грехи Иова "запечатаны в мешке", - вполне хорошо сохранены для соответствующего наказания, не будут забыты и не останутся без возмездия.
18-19. Составляющее потребность всей души Иова желание временного пребывания в шеоле уничтожается доводами рассудка. Сомнение: "когда умрет человек, то будет ли он опять жить?" (ст. 14) берет перевес. Если уничтожаются и не остаются незыблемыми твердые предметы, - горы, камни и скалы, то тем более не может иметь места слабая надежда Иова на возвращение к жизни после временного пребывания в шеоле.
20. И действительно, создаваемое смертью бедствие вечно ("теснишь до конца", - евр. "lanezah" - на веки; XX:7). Как и всякий человек, Иов умрет с обезображенным смертью лицом ("изменяешь ему лице"), уйдет и более не возвратится к земной жизни (ср. "отойду, - и уже не возвращусь" - X:21).
21-22. Смерть прекращает всякое сношение с землею: умершему неизвестна даже судьба его близких (ст. 21; ср. Еккл IX:5-6); его плоть ощущает лишь то, что касается непосредственно ее самой, его душа плачет лишь о себе (ст. 22).