4. «Хотя враг не вознаградил бы ущерба царя» - другая передача мысли подлинника: «но наш враг не вознаградил ущерба царя», т.е. того ущер6а, какой должен последовать от гибели столь многих подданных. И вот это-то, а главное то, что не в рабство, а на полное уничтожение продан её народ, - и заставляет Есфирь не «молчать», а говорить в защиту невинных, с которыми обречена на погибель и та самая, для удовлетворения просьбы которой царь только что обещал не пожалеть даже и полцарства своего.
5. Ясный, по-видимому, намек Есфири как будто не допускал бы возможности того удивленно-блаженного неведения, в каком царь допытывается дальнейших подробностей сообщения Есфири. Не помнит ли он (быть может, в хмелю же исторгнутое у него) кровавое распоряжение, или не хотел подозревать его связи с Есфирью, только он во всяком случае, при первом имени замешанного здесь «врага» Есфири, считает нужным справиться: «кто это такой, и где тот, который отважился» на это?
6-7. Резкое и смелое указание Есфири на Амана как будто вовсе не является для царя слишком неожиданным, поразительным для него открытием, и без труда производит желательный переворот в мнении и отношении его к недавнему любимцу. Это еще раз как будто подтверждает догадку, что разочарование в Амане началось у царя несколько раньше, подготовленное другими путями и облегчившее для Есфири столь щекотливое и рискованное дело.
8. В момент возвращения царя во дворец из сада, куда он уходил успокоиться от своего гневного волнения, Аман переполнил чашу гнева царя. Умоляя царицу о жизни, он обнаружил неосторожную недостаточно-почтительную близость к ложу ее («Аман был припавшим к ложу») и это, будучи замечено царем, окончательно сгубило его и решило его участь.
«Даже и насиловать царицу готов в доме у меня!» - несомненная ироническая гипербола, внушавшаяся сильным гневным настроением царя и, конечно, не имевшая точного соответствия действительности: ни Аман, ни Есфирь, ни все окружающее и происходившее нимало не были таковы, чтобы могло быть возможно что-либо подобнее.
«Накрыли лице Аману» - в знак того, что, впав в немилость, он не мог уже видеть более своими очами царя.
9. «Для Мардохея, говорившего доброе для царя» - т.е. оказавшего услугу царю известным предупреждением заговора.
10. Быстрое решение участи Амана едва ли можно допустить и признать естественным, не предположив, как упомянуто выше, уже ранее начавшегося разочарования царя в Амане.