Слово митрополита Омского и Таврического к Дню Великой Победы

image_print
DSC02832

 

ДУХОВНОЕ  ОРУЖИЕ  ПОБЕДЫ

(Русская Православная Церковь в Великой Отечественной войне)

 

Вот уже почти семь десятилетий прошло с того времени, как наша страна одержала одну из самых великих побед не только в своей, но и в мировой истории.

Отразив вторжение «крестоносцев без Креста», неоязыческого и бесчеловечного фашизма, добив врага в его логове, в Берлине, она спасла не только себя, но, пожалуй, и весь мир от черного сатанинского режима.

Мало кто знает и помнит, что по-настоящему первый день мира – 6 мая 1945 года – пришелся на День памяти святого воеводы-великомученика Георгия Победоносца. На этот же день пришлось и Светлое Христово Воскресение – Святая Пасха Христова.

События знаковые, о многом говорящие всякому верующему человеку…

Ровно шесть лет и один день длилось это величайшее вооруженное противостояние зла и добра. Противостояние, – важнейшее для судеб мира, частью которого стала Великая Отечественная война: борьба между нашей страной – Россией-СССР и нацистской Германией.

А то, что это была борьба именно добра и зла ни у кого не должно вызывать сомнений. Фашизм нельзя рассматривать как явление политическое, чисто немецкое, или же – как явление частно-европейское, западное.

Фашизм – это проявление мирового зла, одно из явлений древнего змия, обольщающего всю вселенную (Откр. 12,9).

Известно, что, например, выдающийся русский мыслитель Н.А. Бердяев был яростным критиком коммунизма. Однако не в русском коммунизме, а именно в фашизме этот православный философ видел проявление в мировой истории демонических сил. Он говорил: «Гитлер – это знак того, что человеческая история окончилась, и мы вступаем в метаисторию, где действовать будут уже не люди, а через людей демоны». Важно помнить, что, говоря так, философ не имел в виду лишь одно свое настоящее время. Он говорил и о будущем, к которому мы сегодня как раз подошли.

Прагматичный политик – Адольф Гитлер прекрасно чувствовал всю силу Церкви, пусть даже и значительно ослабевшую в Западной Европе, с которой ему также предстояло бороться. Известные в настоящее время документы свидетельствуют о том, что одновременно с уничтожением подавляющего большинства населения Земли во имя господства «избранной высшей расы» нацисты планировали полное и окончательное уничтожение любых (в первую очередь – христианских) религиозных течений.

Уже в 1933 году, буквально сразу же после своего прихода к власти, Гитлер поставил перед своими ближайшими соратниками задачу – «…искоренить христианство … истребить его полностью вплоть до мельчайших корешков».

А к концу 30-х годов ХХ века его идеологами был разработан специальный «План национал-социалистической религиозной политики».

По свидетельству изучавшего данный текст современного историка Михаила Витальевича Шкаровского, окончательной целью плана «…провозглашалось создание официальной, обязательной для всех граждан “государственной религии”, …а традиционные христианские конфессии предполагалось постепенно привести к полному исчезновению.

Детально разработанный поэтапный план был рассчитан на 25 лет…

На первом этапе неоязыческое германское движение за веру … должно было оставаться “по тактическим соображениям без государственного признания…”. Через 10-15 лет ситуацию планировалось изменить… На этом промежуточном этапе ставилась следующая цель: “Последовательно воспитанная в национал-социалистическом духе молодежь сменит тесно связанное с Церковью старшее поколение, которое отомрет. Отдельные религиозные сообщества окажутся с незначительным числом сторонников”.

И, наконец, “приблизительно через 25 лет” государственная религия должна была вступить в силу»[1] на всей подконтрольной нацистскому рейху территории (а остальные религии – оказаться вне закона).

Часто приходится слышать, особенно от западных историков, что коммунизм и фашизм – это одно и то же. Дескать, это почти одна и та же тоталитарная идеология, просто разные названия. Даже не знаешь, чего больше в таком суждении – наивности или лукавства.

Конечно, ни коим образом нельзя оправдывать коммунизм и особенно те гонения на Церковь, которые велись под прикрытием его лозунгов. Но нельзя не видеть и главных отличий между коммунизмом и фашизмом. Идея коммунизма, основывалась на христианских заповедях, на защите обездоленных, на презрении к материальному богатству, на признании равенства всех людей. Только пытались ее осуществить без Бога, без Церкви, без любви, но с помощью насилия и принуждения.

Тем не менее, если коммунизм был извращением христианства, то фашизм был последовательным антихристианством.

Это была насквозь языческая идеология, построенная на идее превосходства одних над другими, на ненависти к слабым и “неполноценным”, на фундаменте веры в оккультные и магические силы. Это стало возможным, еще и в силу того, что в Западной Европе секуляризация, обмирщение достигли такого уровня, что здесь христианство уже не рассматривалось фашистскими идеологами, как серьезная сила, способная помешать их языческим, сатанинским планам.

Не то было в России, где даже и большевикам, вплоть до самого конца их власти, приходилось тратить колоссальные материальные и людские ресурсы, чтобы сломить Церковь, – настолько сильна была в народе вера Христова, настолько глубоки и органичны были в России традиции Церковной жизни.

Как известно, результаты последней предвоенной переписи населения показали, что, несмотря на то, что количество храмов по сравнению с 1917 годом сократилось с более чем пятидесяти тысяч до менее чем пятисот, а число священнослужителей – с более чем ста тысяч до менее чем двух тысяч (притом, что более 200 тысяч священнослужителей и активных мирян после 1917 года были расстреляны или погибли в лагерях), почти 60 процентов взрослого населения России-СССР относили себя к категории верующих.

Безбожная власть засекретила соответствующие данные, но война явила истинную глубину, широту и полноту раскрытия Православной веры в людях. В людях, которые все вместе (архипастыри, пастыри, монашествующие и миряне) и составляют Православную Церковь, возглавляемую Богочеловеком Иисусом Христом!

Просвещенные Христовой силой умы и души хорошо чувствовали подлинно религиозный характер как Великой Отечественной, так и всей Второй Мировой войны в целом.

Выдающийся российский православный мыслитель протоиерей Сергий Булгаков в 1941 году писал, что «…вместо Распятого (Христа) и Его искупительной крови (нацизм провозглашает новый) культ крови (иного «бога») …и знамением его является нехристианская свастика… Этот бог крови и эта религия являются нехристианскими… Это …антихристианство, лжецерковь».

То есть, иными словами, – культ стремящихся поработить и уничтожить наш мир сатанинских сил.

Пролитая адептами нацизма в стремлении к мировому господству кровь более чем 70-ти миллионов человек стала неопровержимым подтверждением верности и справедливости приведенных выше слов.

Воистину, такого рода подходы полностью подтверждают слова протоиерея Сергия Булгакова о том, что «…гитлеризм как религиозное явление есть более отрицательное …, чем воинствующий атеизм большевизма, он более глубоко отравляет душу народную, чем большевизм, поскольку последний есть удушающее насилие, а первый есть …(сатанинское) воинствующее язычество, (которое) неизбежно является и антихристианским» или, проще говоря – прямо антихристовым культом.

Занятые политическими играми правительства практически всех стран Европы, да и Советского Союза тоже, не видели этого. Они готовы были пойти на все: на мирные соглашения, на различного рода пакты о ненападении, даже на договора о дружбе и сотрудничестве с фашизмом, до конца не понимая, с кем и с чем они имеют дело. Они не просто выигрывали время, оттягивая войну. Они готовы были мирно сосуществовать с сатаной, не переступи он однажды через все эти мирные соглашения, пакты о ненападении, договора о дружбе и сотрудничестве.

Церковь первою поняла, что и кто по-настоящему стоит за спинами политиков Третьего рейха.

В первый же день Великой Отечественной войны, 22 июня, когда еще не было обнародовано Обращение Сталина, когда официальная пропаганда еще не знала, как преподнести вторжение вчерашнего «союзника» на территорию нашей страны, голос местоблюстителя Патриаршего Престола Русской Православной Церкви прозвучал ясно, четко и определенно. Митрополит Сергий (Страгородский; с 1943 года – Патриарх) написал свое знаменитое «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви». Программа всей Церковной жизни и деятельности военных лет в первый же день войны уже была практически полностью изложена в «Послании».

«Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину, – обращаясь ко всем православным страны, писал Первоиерарх. – Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю.

…В последние годы мы, жители России, утешали себя надеждой, что военный пожар, охвативший едва не весь мир, не коснется нашей страны. Но фашизм, признающий законом только голую силу и привыкший глумиться над высокими требованиями чести и морали, оказался и на этот раз верным себе. Фашиствующие разбойники напали на нашу родину… Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени пред неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью родины, кровными заветами любви к своему отечеству.

Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божиею помощью, и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении потому, что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед родиной и верой, и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы – православные, родные им и по плоти и по вере. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом, общей готовностью послужить отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может. Тут есть дело рабочим, крестьянам, ученым, женщинам и мужчинам, юношам и старикам. Всякий может и должен внести в общий подвиг свою долю труда, заботы и искусства. Вспомним святых вождей русского народа, например Александра Невского, Димитрия Донского, полагавших свои души за народ и родину. Да и не только вожди это делали. Вспомним неисчислимые тысячи простых православных воинов…

Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг.

…Именно нам нужно помнить заповедь Христову: “Больше сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя”.

Душу свою полагает не только тот, кто будет убит на поле сражения за свой народ и его благо, но и всякий, кто жертвует собой, своим здоровьем или выгодой ради родины. Нам, пастырям Церкви, в такое время, когда отечество призывает всех на подвиг, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается, малодушного не ободрить, огорченного не утешить, колеблющемуся не напомнить о долге и о воле Божией. А если, сверх того, молчаливость пастыря, его некасательство к переживаемому паствой объяснится еще и лукавыми соображениями насчет возможных выгод на той стороне границы, то это будет прямая измена родине и своему пастырскому долгу, поскольку Церкви нужен пастырь, несущий свою службу истинно “ради Иисуса, а не ради хлеба куса”, как выражался святитель Димитрий Ростовский.

Положим же души своя вместе с нашей паствой. Путем самоотвержения шли неисчислимые тысячи наших православных воинов, полагавших жизнь свою за родину и веру во все времена нашествий врагов на нашу родину. Они умирали, не думая о славе, они думали только о том, что родине нужна жертва с их стороны, и смиренно жертвовали всем и самой жизнью своей.

Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей родины.

Господь нам дарует победу».

Как видно уже из этого «Послания», для иерархов Русской Православной Церкви, да и для многих проницательных христиан, с самого начала не были секретом ни подлинная суть политики фашистов в отношении Православия, ни сама антихристианская природа фашизма. Её святые неоднократно предрекали наступление страшных и грозных испытаний военных лет.

Оптинские старцы провидели тягчайшие бедствия эвакуации, а святые насельники Афона – смертоносную силу гитлеровских полчищ (и их бессилие перед подлинным духовным возрождением православной веры). Блаженная старица Матрона Московская еще в тридцатые годы говорила «Вот сейчас вы все ругаетесь, делите, а ведь война вот-вот начнется». И с глубочайшей скорбью, с сокрушением добавляла – «…народу много погибнет … но наш русский народ победит!».

24 ноября 1941 года митрополит Сергий обратился к народу с новым Посланием, в котором говорилось: «Гитлеровский молох продолжает вещать миру, будто бы он поднял меч “на защиту религии” и “спасение” якобы поруганной веры. Но всему миру ведомо, что это исчадие ада старается лживой личиной благочестия только прикрывать свои злодеяния. Во всех порабощенных им странах он творит гнусные надругательства над свободой совести, издевается над святынями, бомбами разрушает храмы Божии, бросает в тюрьмы и казнит христианских пастырей, гноит в тюрьмах верующих, восставших против его безумной гордыни, против его замыслов утвердить свою сатанинскую власть над всей землей. Православные, бежавшие из фашистского плена, поведали нам о глумлении фашистов над храмами…

Всему миру ясно, что фашистские изверги являются сатанинскими врагами веры и христианства…».

Многие положения этого Послания были не случайны. Известно, что Гитлер пытался, особенно первое время после нападения, использовать Православие как инструмент своей политики на оккупированных территориях. Было даже разрешено открывать храмы. Делалось это только с одной целью – приобретя поддержку местного населения, обезопасить свой тыл.

Однако фашисты совсем не желали возрождения Православия; напротив, они стремились способствовать еще большему, чем это даже делали большевики, расколу в Церкви. Об этих целях недвусмысленно писал сам Гитлер: «Мы должны избегать, чтобы одна Церковь удовлетворяла религиозные нужды больших районов, и каждая деревня должна быть превращена в независимую секту. Если некоторые деревни в результате захотят практиковать черную магию, как это делают негры или индейцы, мы не должны ничего делать, чтобы воспрепятствовать им. Коротко говоря, наша политика на широких просторах должна заключаться в поощрении любой и каждой формы разъединения и раскола».

К слову сказать, – эту же тактику внесения раскола, только уже под вывеской защиты религиозных меньшинств, применяют последние четверть века к России и западные радетели «свободы совести».

Воистину, принцип «разделяй и властвуй» во все времена будет иметь своих приверженцев…

Борьба с фашизмом была с самого начала воспринята Церковью не просто как отражение внешней агрессии, но как избавление человечества от одного из самых зловещих режимов.

По всей стране в храмах служились молебны о даровании победы. За Богослужением ежедневно возносилась молитва «О еже подати силу неослабну, непреобориму и победительну, крепость же и мужество с храбростью воинству нашему на сокрушение врагов и супостат наших и всех хитрообразных их наветов…».

Когда ужасы войны обрушились на нашу страну, все святые подвижники Русской Церкви вместе со всем народом поднялись на защиту Родины.

Широко известен величайший духовный подвиг одного из самых знаменитых святых ХХ столетия – преподобного Серафима Вырицкого, тысячу четыреста восемнадцать дней вершившего труднейший подвиг молитвы за Отечество.

Вот как рассказывали об этом родственники святого: «В 1941 году дедушке шел уже 76-й год. К тому времени болезнь очень сильно его ослабила, и он практически не мог передвигаться без посторонней помощи. В саду, за домом, метрах в пятидесяти, выступал из земли гранитный валун, перед которым росла небольшая яблонька. Вот на этом-то камне и возносил ко Господу свои прошения отец Серафим. К месту моления его вели под руки, а иногда просто несли. На яблоньке укреплялась икона, а дедушка вставал своими больными коленями на камень и простирал руки к небу… Чего ему это стоило! Ведь он страдал хроническими заболеваниями ног, сердца, сосудов и легких. Видимо, Сам Господь помогал ему…

Неоднократно умоляли мы его оставить этот подвиг – ведь можно было молиться и в келье, но в этом случае он был беспощаден и к себе, и к нам.

Молился отец Серафим столько, насколько хватало сил – иногда час, иногда два, а порою и несколько часов кряду, отдавал себя всецело, без остатка – это был воистину вопль к Богу! …Невзирая на холод и зной, ветер и дождь, на многие тяжкие болезни, настойчиво требовал старец помочь добраться ему до камня. Так изо дня в день, в течение всех долгих изнурительных военных лет. Верим, что молитвами таких подвижников выстояла Россия…».

Как верно отмечал всемирно известный ученый и богослов, доктор медицины и лауреат Сталинской премии, двадцать лет просидевший в сталинских же лагерях и спасший в войну своими руками десятки, а своими трудами сотни тысяч раненых, святитель Лука (Войно-Ясенецкий), – именно Церковь призвала милость Господа на нашу страну, а «всесожигающий …гнев Божий …на тех, кого можно назвать слугами антихриста. …(то есть) на слугу дьявола – Гитлера» и на тех, кто последовал за его безбожными и человеконенавистническими идеями и делами.

Но Церковь боролась с «хитрообразными супостатами» не только своими горячими молитвами. Она проводила сбор средств среди верующих на нужды обороны, на подарки бойцам, на содержание раненых в госпиталях и сирот в детских домах. 30 декабря 1942 года митрополит Сергий обратился к пастве с призывом начать церковный сбор средств в Фонд обороны, на создание танковой колонны “Дмитрий Донской” и эскадрильи “Александр Невский”.

В ответ на призыв Первоиерарха в Московском Богоявленском соборе духовенством и мирянами собрано было более 400 тысяч рублей.

Всего за войну верующие пожертвовали более 200 миллионов рублей на нужды фронта.

А сколько вещей было собрано по приходам и отправлено на передовые позиции!

Настоящий героизм проявили и церковнослужители, сражавшиеся в частях Красной Армии. Известны многочисленные примеры, когда священники в тех приходах, которые находились на оккупированных территориях, активно помогали партизанам. Можно сказать, что Церковь не только духовно была вместе с воинством – Церковь воевала вместе с народом!

В этом нельзя не увидеть то особое покровительство, ту небесную защиту, которые были оказаны Русской Церкви и всей России. Самый тяжелый момент, когда, казалось, что Церковь, истерзанная большевиками, расколотая обновленцами, угнетаемая наступавшими фашистскими войсками, вот-вот исчезнет, стал моментом ее возрождения.

Начинают открываться новые приходы, восстанавливается Патриаршество, возвращаются из лагерей и тюрем священнослужители…

Воистину, когда умножился грех, стала преизобиловать благодать (Рим. 5,20).

Это еще нужно будет исследовать историкам: как почти растоптанная богоборческим режимом, обескровленная, с небольшой горсткой уцелевших после репрессий архиереев Православная Церковь смогла сыграть такую значительную роль в этой войне, явив пример высокого духовного служения и патриотического подвига.

Существует множество преданий о властных знамениях Божиих, заставивших Сталина в годы войны пойти на примирение с Церковью. Надо отметить, что Сталин не из-за одного только ужаса перед гитлеровским нашествием допустил возрождение Церкви – гонения были окончательно прекращены, когда мощь гитлеризма была уже надломлена.

Несомненно, огромную роль в смягчении репрессий сыграл труд самой Церкви ради победы в войне: искренние воззвания к верующим, их отзыв на эти воззвания и подвиги православных воинов.

Да, в суровые годы войны (вопреки благочестивым легендам) руководство страны не советовалось с духоносными старцами, боевые позиции не обходились Крестными ходами, а в войсках не служились молебны об «одолении супостата». Но, видя очевидный религиозный подъем среди населения, коммунистическая власть была вынуждена разрешить легальную деятельность Русской Православной Церкви и избрание её Предстоятелей (в 1943 году – Патриарха Сергия, а в 1945 году – Патриарха Алексия I).

По подсчетам современных исследователей, около ста миллионов чад нашей Церкви молились в православных храмах о спасении нашей страны и о победе её народа. Неудивительно, что генералы и маршалы армии-победительницы неоднократно принимали участие в благодарственных Богослужениях, совершавшихся уже после окончания победоносных для нас боев.

Необходимо признать, что изложенные выше факты являют нам только одну сторону духовного смысла Великой Отечественной войны. На другой, не менее важный аспект обращают наше внимание слова Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.

Еще в 2009 году в одной из своих проповедей он, в частности, сказал:

«У Церкви … есть право духовно прозревать исторические пути народа; у верующего человека есть право и возможность видеть руку Божию в своей жизни, в истории Отечества своего, и понимать, чтó есть Божие наказание. Если мы не потеряем такой взгляд на историю, нам многое станет ясно из прошлого и от многого нас может уберечь это в будущем.

Некоторые недоумевают: “Почему же такой страшной и кровопролитной была последняя война? Почему так много народа погибло? Откуда то, ни с чем не сравнимое, страдание людей?”. Но если мы …посмотрим тем взором, которым взирали на прошлое и настоящее наши благочестивые предки, то разве сможем удержаться от совершенно ясного свидетельства, что сие было наказание за грех, за страшный грех богоотступничества всего народа, за попрание святынь, за кощунство и издевательство над Церковью, над святынями, над верой. Разве могло быть пройдено с легкостью, без суда такое страшное явление в жизни народной, как уничтожение верующей части общества, уничтожение Церкви, обречение людей на страдания, мученичество и исповедничество?

История нашего Отечества, как, может быть, никакая другая, учит тому, что суд Божий происходит не только в вечности – он происходит и в истории. И Господь, являя справедливость Свою, наказывает людей.

Но наказание Божие – это не проявление некоего деспотизма и жестокости, о чем с удовольствием нередко рассуждают люди неверующие… Наказание Божие – это явление правды Его, это явление Божественной справедливости, без которой не может быть бытия мира… Наказание Божие есть всегда проявление, в том числе любви Божией к людям во имя их исправления…».[2]

Разве могло остаться без наказания упомянутое Предстоятелем Русской Православной Церкви впадение народа во зло, когда сотни тысяч, миллионы и даже десятки миллионов православных христиан, выражаясь словами современных исследователей, «…легко вовлеклись в революцию и Гражданскую войну, убивали своих братьев, грабили их имущество …не останавливались перед разорением, а позднее – и перед разрушением храмов».

И, самое главное, – перед вольным или невольным соучастием в массовом истреблении своих соотечественников.

12 миллионов жертв гражданской войны, около 7 миллионов жертв репрессий 20-х – 30-х годов ХХ века, несколько миллионов погибших от ставшего результатом «большевистских методов построения коммунизма» голода…

Легко обвинить во всем этом некий абстрактный «тоталитарный режим». Но разве только абстрактный «режим» радостно следовал призыву «экспроприировать» (а по-русски говоря – грабить)? Разве не обычные, «простые» люди аплодировали и кричали «ура» безжалостным истребителям своих собственных соотечественников (не ведая или забывая слова Священного Писания о том, что одобряющие грех хуже творящих его)? Ответ на эти вопросы станет очевидным, если мы задумаемся и о тех, что писали миллионы доносов на своих соседей, друзей, родственников…

Но удивительное дело! Великое чудо наказующего вразумления Божиего!

Те же самые миллионы и десятки миллионов советских людей, оказавшись в условиях войны, проявляли истинно христианское самопожертвование, массами полагая свою жизнь «за други своя». Полагали и на фронтах, сжимая в руках оружие, и в тылу, стоя у станков заводов, выпускавших это оружие.

Ее полагали мужчины и женщины, дети и старики, рабочие, крестьяне, учащиеся, ученые… Поистине правы те, кто говорит, что «Господь Бог, как свидетельствует история, находит путь даже к окаменевшим сердцам людей. Правда, для того, чтобы расплавить эту окамененность, страны и народы нередко должны проходить через горнило очищающих страданий и бедствий…».

Стоит отметить, что со Своим сильным утешительным словом Русская Церковь обращалась не только к тем, кто находился по нашу сторону линии фронта, но и к испытывавшему тягчайшие бедствия населению уже оккупированных врагом территорий.

Так, в годовщину начала Великой Отечественной войны митрополит Киевский Николай (Ярушевич), обращаясь к своей пастве, писал: “Исполнился год, как фашистский зверь заливает кровью нашу родную землю. Этот ворог подвергает осквернению наши святые храмы Божии. И кровь убиенных, и разоренные святыни, и разрушенные храмы Божии – все вопиет к небу об отмщении!.. Святая Церковь радуется, что среди вас на святое дело спасения Родины от врага восстают народные герои – славные партизаны, для которых нет выше счастья, как бороться за Родину и, если нужно, и умереть за нее».[3]

Оставшийся со своей паствой в блокадном Ленинграде и едва не погибший от истощения митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), будущий Патриарх, в 1943 году писал, обращаясь к населению захваченных врагом территорий Северо-запада России:

«Мы знаем, как страдаете вы, отрезанные от своих близких, от всех дорогих сердцу. …Мы слышим ваши стоны, боль сердца вашего в страданиях родины, и всей душой с вами. О вас наша неотвязная дума и о вас тревога любви нашей. Знаем мы и слышим, что многие и многие из вас, пренебрегая опасностями, со всех сторон вас окружающими, не щадя жизни, всеми силами борются с врагом, помогая этим нашим доблестным защитникам – воинам нашей Красной Армии в их беззаветной борьбе за честь и свободу родины. Доблестный гражданин русской земли Минин еще жив в потомках своих, которые дышат его великим духом, горят его любовью к отечеству.

И мы благословляем этот ваш подвиг ратный и твердо веруем, что “Господь сил” с вами в этой священной борьбе, что этому благородному порыву вашему Он подаст Свою дивную помощь и силу…

Бог любит и благодатно осеняет мир между народами, но Он же благословляет справедливую брань. Ибо с тех пор, как есть на земле немирные люди, мира нельзя иметь без помощи военной. И для сохранения, и для восстановления попранного мира надобно крепко держать в руках наготове оружие бранное.

И теперь, как некогда во времена св. князя Александра Невского, те же самые немцы, полные ненависти и презрения ко всему духовному нашему укладу, мечтают о порабощении русского народа, и это всего ближе видите и чувствуете вы, находящиеся во временном порабощении у фашистов. Нужно ли говорить и о ненависти к православию того народа, который в протестантизме отверг самые истоки православия – апостольское предание в вере и дух любви христианской в нравственной жизни?

Продолжайте же, братие, подвизаться за веру, за свободу, за честь родины; всеми мерами и мужчины и женщины помогайте партизанам бороться против врагов, сами вступайте в ряды партизанов, проявляйте себя как подлинно Божий, преданный своей родине и своей вере народ, готовый жизнь свою сделать священной жертвой верности и любви к своей возлюбленной отчизне, приблизиться через самопожертвование к высшей степени святой любви по суду самого небесного Судии: “Больше сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя” (Ин. XV, 13). И да будет благословен ваш подвиг!».[4]

Кстати, одно наличие этого послания (или других приведенных выше церковных документов) у жителя оккупированных территорий грозило ему смертной казнью – настолько опасным казались эти пламенные слова гитлеровскому «отребью человечества».

Однако нельзя отрицать, что среди клириков и мирян Русской Церкви нашлись и сторонники нацистов. Происходило это не без влияния послереволюционных и предвоенных репрессий со стороны богоборческого большевистского режима. И во многом было чисто протестным ответом на происшедшие совсем недавно события.

Тем не менее, и о таких врагах своего Отечества состоявшийся в 1943 году Архиерейский Собор вынес справедливое определение, обычно именуемое церковным осуждением пособников нацизма. В этом документе, в частности, говорится:

«Рядом с отрадными явлениями патриотической деятельности православного духовенства и мирян тем печальнее видеть явления противоположного характера. Среди духовенства и мирян находятся такие, которые, позабыв страх Божий, дерзают на общей беде строить свое благополучие: встречают немцев, как желанных гостей, устраиваются к ним на службу и иногда доходят до прямого предательства, выдавая врагу своих собратий, например, партизан и других, жертвующих собою за родину. Услужливая совесть, конечно, всегда готова подсказать оправдание и для такого поведения. Но иудино предательство никогда не перестанет быть иудиным предательством. Как Иуда погубил свою душу и телом понес исключительное наказание еще здесь, на земле, так и эти предатели, уготовляя себе гибель вечную, не минуют и каиновой участи на земле. Фашисты понесут справедливую кару за свои грабежи, убийства и прочие злодеяния. Не могут ожидать себе пощады и эти приспешники фашистов, думавшие поживиться за их спиной на счет своих братий.

Святая Православная Церковь, как русская, так и восточная, уже вынесла свое осуждение изменникам христианскому делу и предателям Церкви. И мы, сегодня, собравшиеся во имя Отца, Сына и Святаго Духа, подтверждаем это осуждение и постановляем: всякий виновный в измене общецерковному делу и перешедший на сторону фашизма, как противник Креста Господня, да числится отлученным, а епископ или клирик – лишенным сана».[5]

Многие ошибочно считают, что эти слова были направлены, прежде всего, против действовавшей на порабощенной гитлеровцами территории Западной Европы Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ), которая якобы поддерживала нацистский режим. Однако мнение о том, что РПЦЗ будто бы «молилась за Гитлера», ни в коей мере не соответствует действительности.

Официальные документы Церкви беспристрастно свидетельствуют о том, что «Синод РПЦЗ не считал возможным разрешить служение торжественных и частных молебствий о даровании победы немецкому оружию… Отрицательное отношение нацистов к религии еще более должно было укрепить его в таком решении. Если в русской церкви …с начала войны совершались …молебны каждый воскресный день, то никаких других молений на них не возносилось, кроме обычных, положенных на таком молебне, с присоединением возносившихся и до войны прошений о спасении Отечества: “Возстави, спаси и помилуй страждующее Отечество наше”»[6].

Более того, именно находящиеся на территории Западной Европы представители Русской Церкви составили целый сонм подвижников и святых, прославленных за свое бескомпромиссное противостояние гитлеризму. Казненный гестапо святой Александр Шморель, один из руководителей Мюнхенской антинацистской группы «Белая роза»; добровольно пошедшая в концлагере на смерть вместо другой женщины монахиня Мария (Скобцова); уничтоженный эсэсовцами за предоставление в храме убежища патриотам, казнившим гитлеровского палача Гейдриха, Предстоятель чешских православных – священномученик Горазд (Павлик); многие другие люди, которые, последуя Христу, полагали души свои за Его истину и за паству Его Церкви.

Истинные чада Православной Церкви, даже попав во вражий плен в трагические месяцы начального периода боевых действий, уже говорили о себе: «…мы – армия Христова», под угрозой смерти отказываясь от сотрудничества с нацистами.

Архиепископ Иоанн (Шаховской) в 1942 году посетил лагерь военнопленных, в котором было размещено несколько тысяч (!) молодых лейтенантов советской армии. «Можно представить себе мое удивление, – писал владыка Иоанн, – когда среди этих советских офицеров, родившихся после Октября, сразу же организовался церковный хор, спевший без нот всю литургию. Приблизительно половина пленных сразу же захотела принять участие в церковной службе, исповедовалась и причастилась Святых Тайн».

Стоит добавить, что духовное утешение попавшим в плен людям вместе со своим отцом помогал обретать, в том числе, и юный Алёша Ридигер – будущий Патриарх Московский и всея Руси – приснопамятный Святейший Алексий II…

Среди же, так называемых, «восточных рабочих» – насильственно вывезенной на принудительные работы в Германию российской, украинской и белорусской молодежи – количество посещавших Богослужения доходило до 95 процентов. А ведь это весьма репрезентативная выборка, ибо численность «остарбайтеров» достигала шести миллионов человек…

Командовавший американскими войсками во Второй Мировой войне генерал Дуайт Эйзенхауэр говоря, что «…в окопах не бывает атеистов», был прав. По свидетельствам отечественных исследователей, в годы войны религиозность стала характерной для подавляющего большинства военнослужащих, включая и тех, «…кто в годы гонений отошел от Бога. Их молитва была искренна и носила зачастую покаянный характер (моленья) “благоразумного разбойника”. Один из связистов, принимавших по радио боевые донесения …военных летчиков, говорил: “Когда летчики в подбитых самолетах видели для себя неминуемую гибель, их последними словами часто были: “Господи, прими мою душу””.

А Г.Карпов (глава Совета по делам Русской Православной Церкви), докладывая в ЦК ВКП(б) о праздновании Пасхи …в (период войны), подчеркивал, что почти во всех церквах (присутствовали) …военные офицерского и рядового состава»[7].

И в этих условиях страшных лет оккупации, по многим свидетельствам очевидцев, религиозное пробуждение людей стало «…общим, массовым и стихийным» делом, никак не зависящим от позиции оккупационных властей. «Народ, как в городах, так и в сельской местности …сам шел на открытие храмов. …Разрушенные храмы воздвигались, церковную утварь делали, облачения доставляли. …Когда все было готово, тогда приглашали священника и освящался храм…».[8]

Но разве люди в те поры ограничивались только освящением храмов? Нет, они «…прощали друг другу обиды, приступали к Таинствам, а затем старались помочь друг другу, кто чем мог».

Строго говоря, в период Великой Отечественной войны мы имели дело с массовым, деятельным, подлинно всенародным покаянием в грехах, совершенных в годы революционной смуты и послереволюционного угара. Покаянием и возвращением народа к Богу и Его Церкви. Покаянием, закономерным результатом которого стала Великая Победа, духовным оружием которой являлась наша Русская Православная Церковь.

Церковь преклонила Бога на милость к нашей стране и на уничтожение её противников не только своими молитвами, а еще прежде того – этим обращением нашего народа к покаянию, возвращением к Господу.

Только в Пскове осенью 1941 года было совершено более 50 тысяч крещений, в нескольких храмах Минска – 22 тысячи, в Крыму – более 200 тысяч!

В целом же на канонической территории нашей Церкви миллионы людей обращались ко Христу, принимая Святое Крещение и принося покаяние в своих грехах. Именно это превращало Русскую Церковь во все более крепнущую духовную силу, с которой уже не могли не считаться захватчики. В силу, которая властно поднимала народ на защиту своего Отечества.

Видя это, гитлеровские власти начали еще более активно препятствовать религиозной жизни на оккупированных территориях нашей страны. Уже в 1941 году в директиве Верховного командования вермахта было отмечено, что «…религиозную или церковную деятельность гражданского населения не следует … поощрять». Главное же управление имперской безопасности (РСХА) доводило до сведения оккупационных властей требование «…позаботиться о том, чтобы возможно скорее создать новый класс проповедников, который будет в состоянии после соответствующего, хотя и короткого обучения, толковать народу свободную от еврейского влияния религию. Эта задача имеет, однако, своей предпосылкой закрытие находящихся в восточных областях Церквей, зараженных еврейскими догматами», то есть, иными словами – полного уничтожения, прежде всего, Православной Церкви.

В 1942-1944 годах немецкие власти под предлогом борьбы с партизанским движением развернули настоящие репрессии против Русской Православной Церкви. В ходе боев и карательных акций было, в частности, сожжено и разрушено более двух тысяч (!) храмов и часовен.

Три епископа Русской Церкви и более шестисот (!) её священнослужителей были убиты гитлеровцами и их пособниками за эти годы.

Но разве только одни священнослужители страдали, будучи убиваемы на глазах своей паствы, своих жен и детей, на порогах своих домов и храмов? Вместе со своими пастырями смерть принимали и благочестивые церковные активисты-миряне, которых расстреливали, вешали, а иногда и сжигали прямо вместе с храмами, давили танками, зарывали живьем в землю… В некоторых епархиях на оккупированных территориях Украины и Белоруссии в результате гитлеровских репрессий к моменту освобождения было уничтожено более половины (!) духовенства и около половины церковного актива в целом.

Не удивительно, что в таких условиях представители всех, оказавшихся разделенными по обстоятельствам времени, частей Русской Православной Церкви объединялись для совместного противостояния злу и спасения своей паствы. Уже упоминавшийся выше архиепископ Иоанн (Шаховской) (сам едва не погибший в гестаповских застенках), говорил своим собратьям, что «…огонь, падавший на нас …сжег солому юрисдикционных делений».

Все это не относится к настоящим раскольникам – украинским и белорусским националистам, создававшим при поддержке гитлеровцев свои собственные «этнически чистые национальные Церкви». Принявший в 1943 году мученическую смерть экзарх Украины архиепископ Алексий (Громадский) оценивал такого рода безумные потуги следующими словами: «Ругая всячески Москву и нас, якобы „москалей“, они вызывают такое человеконенавистничество, из коего – может родиться только неверие и безбожие. Политика у них всё, а вера и Церковь только орудие для достижения своих нецерковных целей».

Разумеется, подобного рода сторонники нацистов попали под указанное выше Церковное осуждение. Не миновало оно и тех изменников своему народу, которые пошли против него под вражьими знаменами с оружием в руках. Различного рода «власовцы», «казачьи части СС» и тому подобные «восточные батальоны» – все они не миновали Церковного осуждения.

Земной суд также по заслугам воздал разного рода Власовым, Красновым, Шкуро и прочим, не имевшим, совести и чести предателям Родины, присудив их и многих подобных им лиц к смертной казни. И это совершенно справедливо. Ведь все они могли бы избежать позорной смерти, если бы поступили также, как многие, первоначально оступившиеся, сельские «полицаи» или солдаты «остлегионов», которые, слыша слова простых деревенских священников о Церковном осуждении коллаборационистов, разбегались, уходили к партизанам, а то и просто переходили на сторону наступающей армии нашей страны (в рядах которой в ту пору начинали свой путь служения своему народу – будущий Патриарх Московский и всея Руси Пимен и многие другие будущие же архипастыри и пастыри).

Удивительно ли, что за подобного рода исполненную любви к своему народу деятельность оккупанты зачастую казнили священников прямо на папертях храмов?

Но исполняя Христову заповедь, подавляющее большинство пастырей до конца шло путем Христовой истины, даже если этот путь вел на стезю мученической смерти за Христа.

Гонения на Христову Церковь в годы Второй Мировой войны зачастую прямо повторяли гонения на первых христиан не только по своей сути, но и по своим формам. Так, после введения на оккупированных Японией территориях обязательного всеобщего поклонения богине Аматерасу (мифической прародительнице японского императорского дома) перед почти трехсоттысячной русской иммиграцией в Маньчжурии встал простой и ясный вопрос – идти на исповеднический подвиг или отрекаться от Христа, принося поклонение идолам. Не все сумели оказаться на высоте своего христианского долга, но в целом русские люди старались держаться и не уступать давлению японских властей.

Священники же, старавшиеся духовно укрепить в этом своих прихожан, были немедленно подвергнуты репрессиям. Большинство было выслано, а трое из них (священники Александр Жуч, Феодор Боголюбов, а также иеромонах Павел) приняли смерть, но не отреклись от нашего Спасителя.

Так действовали тогда верные служители Господа Иисуса Христа!

Но даже на их фоне выделяется подвиг экзарха Прибалтики и руководителя знаменитой Псковской миссии митрополита Сергия (Воскресенского). Не убоявшись ни обвинений в сотрудничестве с НКВД, ни очевидной смерти от рук гитлеровских палачей, он, оставшись в 1941 году на оккупированной территории, вступил в связи с нашими разведчиками и, одновременно, свершал два поистине великих дела – возрождал православную жизнь на территории оккупированной Прибалтики, на Северо-западе России, а также – содействовал борьбе патриотических сил в тылу врага.

Сурово и бескомпромиссно клеймя идеологию и практику большевизма, владыка одновременно старался обеспечить не только духовную, но и физическую безопасность своей паствы, способствуя, в частности, формированию и снабжению партизанских соединений на соответствующих территориях. Страшась популярности владыки среди населения, оккупанты в 1944 году убили его тайно, на лесной дороге, свалив убийство на «советских партизан» (которыми впоследствии оказались переодетые агенты СД).

Заранее зная о своем грядущем отшествии ко Господу, митрополит Сергий незадолго до гибели еще при жизни отслужил по себе панихиду и перед мученической кончиной заповедал своим сотрудникам бесстрашно продолжать воистину святое дело – всеми силами любить и спасать людей «даже до смерти, и смерти крестной» (Флп. 2, 8).

Удивительно ли, что Церковь, жившая трудами и молитвами своих чад, потом и кровью своих пастырей, и воистину Христоподражательным подвигом своих иерархов, не только пробуждавших, наставлявших и вразумлявших народ, но и отдававших за него свои жизни – удивительно ли, что она получила от Бога силу стать подлинным духовным оружием одержания Великой Победы?

Объективные данные статистики бесстрастно свидетельствуют о том, что в годы войны на территории РСФСР по инициативе населения было открыто около трех тысяч храмов, на Украине – около четырех с половиной тысяч, в Белоруссии – полторы тысячи, в Молдове – несколько сотен.

Всего же к 1945 году количество храмов Русской Церкви по сравнению с концом 1930-х годов выросло более чем в 20 (!) раз.

Отсюда видно, что, хотя долгие годы главную победоносную роль в Великой Отечественной войне приписывали себе коммунисты, тем не менее, многочисленные исторические материалы и документы свидетельствуют, – победа была одержана не благодаря вере в «единственно верное» учение Маркса, но благодаря тому патриотическому подъему, который возник с началом войны.

«Войны священной», «войны народной».

А Русская Православная Церковь была той силой, которая ежечасными горячими молитвами, призывами и трудами приближала долгожданный миг Победы.

Этого не могли не признать и самые твердолобые большевики.

5 сентября 1943 года в газете «Известия» было помещено следующее официальное сообщение: «4 сентября с.г. у Председателя Совета Народных Комиссаров СССР товарища И.В. Сталина состоялся прием, во время которого имела место беседа с патриаршим Местоблюстителем митрополитом Сергием, Ленинградским митрополитом Алексием и Экзархом Украины Киевским и Галицким митрополитом Николаем. Во время беседы митрополит Сергий довел до сведения Председателя Совнаркома, что в руководящих кругах Православной Церкви имеется намерение созвать Собор епископов для избрания Патриарха Московского и всея Руси и образования при Патриархе Священного Синода.

Глава правительства товарищ И.В. Сталин сочувственно отнесся к этим предложениям и заявил, что со стороны правительства не будет к этому препятствий.

При беседе присутствовал заместитель Председателя Совнаркома СССР товарищ В.М. Молотов».

Многие историки считают, что такое решение стало своего рода покаянием и самого Сталина. Как знать, может они и правы… Но только еще десять лет после этого «покаяния» он оставался все тем же по отношению ко всем инакомыслящим, безжалостным и жестоким Сталиным.

В любом случае – упомянутая историческая встреча стала прямым, и уже необратимым шагом к восстановлению традиционной Российской государственности, невозможной без участия Церкви в жизни страны. Право на это Церковь заслужила и в годы Великой Отечественной войны. Позиция Православной Церкви в отношении фашизма и не могла быть другой. Ведь на протяжении всей русской истории Церковь ни разу не вставала на сторону иноземных захватчиков, с какой бы стороны и с какими бы целями они не посягали на русскую землю.

И когда уже в наши дни, в условиях подлинной, реальной свободы совести и вероисповедания, величайшие заслуги Русской Православной Церкви в деле достижения Победы в Великой Отечественной войне пытаются замолчать или даже поставить под сомнение – нашим долгом является напоминание о том, что делала Церковь, укрепляемая силою Господа и Бога нашего Иисуса Христа в те суровые и смертельно опасные годы.

Говорят, что история не учит. Хочется уточнить: история не учит лишь тех, кто сам не желает у нее учиться, не желает помнить те уроки, которые преподает прошлое.

Чтобы учиться у истории, нужно ее знать. А можно ли говорить об этом сегодня, когда историю Церкви даже не преподают нынешним российским школьникам – ни как отдельный предмет, ни как часть истории России? Словно Русская Церковь более тысячи лет была не в России, не с русским народом, а где-то на другом континенте или на другой планете…

История преподносится в ее исключительно светском, выхолощенном варианте, как пустой набор фактов, не связанных духовным смыслом. Мы же видим в истории народа, в череде событий – как бы просвечивающий сквозь всё – Божественный Промысл, Его многомилостивое попечение о каждом народе, просвещенном лучом христианской веры.

Всякому русскому человеку, всему русскому миру известны великие стихи Константина Симонова – «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…». Есть в них и такая, как бы заключительная строфа: «Как будто за каждою русской околицей, // Крестом своих рук ограждая живых, // Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся // За в бога не верящих внуков своих». Они очень верны, эти стихи. Но даже и провидчески все понимающие поэты – могут ошибаться. Не одни только прадеды молились за нашу победу. Молился весь православный мир…

Хотелось бы верить, что предстоящее празднование 70-летия Великой Победы даст не только возможность благодарственно вспомнить о славных страницах в истории нашего государства, но и станет поводом задуматься о современном духовном состоянии России. О том пути, по которому она движется. О ее историческом предназначении и о месте Церкви в ее прошлом, настоящем и будущем.

Свидетель и прямой участник противостояния России-СССР и фашистской Германии, ставший впоследствии Патриархом Московским и всея Руси, приснопамятный Святейший Алексий II в своем Первосвятительском слове к участникам IX Всемирного Русского Народного Собора обо всем этом сказал так:

«Великая Отечественная война показала, что подлинный, жертвенный патриотизм нельзя основать на богоборческой идеологии, на чувстве расовой или классовой ненависти. В годы войны стало ясно: гонителям не удалось выжечь из народной души верность православному духовному и нравственному наследию. Чуждая идеология, разделившая людей ради поклонения идолу революции, отступила перед традиционным чувством единства народа, его причастности общему долгу».

 

Владимир,

 митрополит Омский и Таврический

 



[1] Шкаровский. М.В. Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь. М.: Вече, 2007. С. 50-51.

[2] Слово Святейшего Патриарха Кирилла за Божественной Литургией в день праздника Владимирской иконы Божией Матери 3 июня 2009 г. http://www.patriarchia.ru/db/text/665838.html

 

[3] Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война. М. Изд. Московской Патриархии. 1943. С. 70-71.

[4] Пасхальное послание митрополита Ленинградского Алексия к пастве на оккупированной территории Ленинградской области. http://www.sedmitza.ru/lib/text/439892/

[5] Протоиерей Александр Задорнов. О церковной проповеди, запретных темах и о том, почему они должны оставаться запретными. http://www.bogoslov.ru/text/412413.html

[6] Заявление канцелярии Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей. Православная Русь. 1947 г. №12.

[7] Серафимово благословение. Сост. и общ. ред. епископа Новосибирского и Бердского Сергия (Соколова). 2-е изд. М.: Про-Пресс, 2002.

[8] Доклад Ленинградскому митрополиту Алексию псаломщика Николо-Конецкого прихода Гдовского района Псковской области С.Д. Плескача (25 января 1944 г).